На
Сенека смотрела на аквариум, рыбки невозмутимо плавали, и это как-то успокаивало. Несмотря на усталость, нахлынувшую в аэропорту, спать не хотелось. Подозрительная машина и уход от слежки словно бы дали ей второе дыхание. Через некоторое время она стала сомневаться в действенности медикаментов.
Откинувшись на диванную подушку, она поставила стакан с водой на столик и наклонила голову набок. Внезапная резкая боль заставила ее прижать руки к ране на голове. И тут ее внимание привлекла мигающая лампочка на автоответчике. Она подумывала о том, чтобы отключить базовый телефон, но расстаться с привычкой было нелегко.
Сенека подвинулась к краю дивана, чтобы лучше видеть автоответчик. Одно сообщение. Она нажала кнопку. Услышав первые слова, она застыла, как громом пораженная. Когда сообщение отзвучало, она уселась, согнув колени, и положила голову на руки.
Она долго оставалась в этой позе, закрыв лицо руками и покачиваясь, а из мрачных глубин ее сознания поднимались невеселые мысли. В конце концов она подошла к шкафу и отыскала там коробку. Эту коробку размером чуть больше обувной, сделанную из какого-то светлого дерева, мать Сенеки в начале семидесятых годов украсила аппликацией.
Она достала коробку с полки и поставила на кровать. Внутри была целая коллекция посланий, все адресованы ей. Письма, открытки, обычные и поздравительные, фотографии. Наверное, давно стоило все это выбросить.
Долгие годы он только писал ей.
Теперь позвонил.
ДЕСЯТЬ-ВОСЕМЬДЕСЯТ
Директор Института судебной медицины Сан-Паулу потягивал кофе и читал утренний выпуск газеты «Трибуна». Он всегда приезжал на работу пораньше, чтобы в тихие утренние часы морально подготовиться к рабочему дню и узнать, что происходит в мире.
Его заинтересовала статья на первой полосе о недавней акции Миссии Феникса «Великое пробуждение», которая проходила на стадионе Морумби и завершилась вчера. Десятки тысяч человек пришли, чтобы услышать слова одного.
Этот один был некто Хавьер Скэрроу — средства массовой информации описывали его как блестящего проповедника, харизматичного духовного лидера, которого многие считают новым мессией. Он имел преданных последователей в самых разных слоях общества, экономических и политических группировках и даже среди представителей всех мировых религий. Его проповеди «вживую» собирали огромные толпы по всему миру, равно как и его выступления по телевидению, и службы в Интернете онлайн. А смысл их сводится к тому, что надо вновь обрести гармонию со вселенной.
«Несколько упрощенно, — подумал директор. — И почему столько людей хотят услышать такие простые вещи? Но, с другой стороны, может быть, возвращение к простоте — именно то, что нужно этому миру. Или уже слишком поздно — слишком непросты те угрозы, с которыми общество сталкивается каждый день». И он задумался, насколько истинно клише «назад возврата нет».
Еще двадцать минут он провел за кофе и газетой и лишь потом заглянул в ежедневник. Первая встреча сегодня у него была назначена с собственной внучкой. Она окончила университет, факультет журналистики, и пошла работать в медицинский журнал, в отдел передовых исследований в области судебной медицины. Интервью с ним было одним из первых в ее карьере.
— Доктор, — внучка держалась официально и деловито, — мой последний вопрос касается так называемых отпечатков мозга. Расскажите, пожалуйста, что это, какова точность этого метода и принимаются ли они как доказательство в суде? — Она набрала свой вопрос в ноутбуке, стоящем у нее на коленях, и улыбнулась деду через стол.
Он ответил с тем же доброжелательным выражением, тоже оставаясь в профессиональных рамках.
— Базовое различие между тем, кто виновен в преступлении, и невинным человеком состоит в том, что у виновной стороны имеется запись преступления, хранящаяся в мозгу. Невиновный человек ее не имеет. Пока не были открыты мозговые отпечатки, не было научного способа обнаружить это фундаментальное различие.
— Так мозговые отпечатки определяют вину и невиновность?
— Нет. Это дело судьи и присяжных. Мозговые отпечатки лишь дают суду неопровержимое научно обоснованное доказательство, чтобы вынести вердикт.
— Не могли бы вы объяснить, что же это такое?
