Ей было неловко, что ее жизнь продолжается, ведь после кончины Даниеля прошло совсем мало времени; она знала, что ее осудят. Но тот, кто осудит, не понимает: всю эту бурную деятельность она развивает ради Даниеля, только ради него. Сначала она за него отомстит, а уж потом весь остаток жизни будет скорбеть. След остывает с каждым днем. Кроме того, Даниель имел собственное представление о том, что делать, если кто-то умер. Он не признавал похорон — не от недостатка уважения; как и она, он ненавидел самую мысль о смерти и о том, что он называл мрачным празднованием кончины человека. Его любимое высказывание гласило, что он собирается прожить как можно дольше, чтобы как можно меньше времени пробыть мертвецом. К несчастью, эта мантра не помогла ему; но Сенека ее впитала.
Она посмотрела на часы. До посадки осталось пятнадцать минут. Мэтт опаздывает. Ехать из Киз на машине всегда было рискованным предприятием. Но вот и он: пробирается к ней сквозь толпу в темно-зеленой футболке с длинными рукавами, в джинсах, с рюкзаком, закинутым за плечо, и машет рукой.
— Привет! — он смачно поцеловал ее в щеку и только потом плюхнулся на соседнее сиденье. — Я опоздал, прости. Мой страховой агент прислал по факсу мне на подпись кое-какие бумаги, чтобы ускорить выплату компенсации за лодку. Пришлось задержаться, а не то возникли бы проблемы с получением чека.
— Значит, «Гровс Авионикс» действительно оплатит новую лодку?
— Похоже на то. И суммы, которую они предлагают, хватит на гораздо лучшую, чем та, что они взорвали.
— Кстати о «Гровс Авионикс». Уильям Гровс все еще жив?
— Уверен, что жив. Но он ведь отшельник. Я думаю, его уже много лет никто не видел.
— Насколько я читала о нем и слышала, он очень большой чудак.
— Собственно, нынешний Уильям Гровс — чудак уже в четвертом поколении, и каждое следующее эксцентричней и таинственней предыдущего. Напиши о нем очерк. Интересно будет познакомиться со знаменитейшим человеком, которого никто в мире не видел.
— Сомневаюсь, что меня даже близко к нему подпустят, но попробовать стоит. Идея неплохая. — Сенека мысленно отметила: «Подумать, что можно написать о человеке, которого средства массовой информации называют Последним магнатом».
— Я рад, что ты решилась лететь. Я понимаю, тебе сейчас нелегко.
Сенека посмотрела на палец с кольцом.
— Нелегко. Но я борюсь за то, чтобы двигаться дальше. Я должна. — Она посмотрела Мэтту в глаза. — Эта поездка важнее для меня, чем даже работа. У меня есть и собственная программа действий.
— Я понимаю. Это хорошо.
— Спасибо.
Они минуту помолчали, потом Мэтт заговорил:
— А какой у нас план действий после приземления в Шарль де Голле?
И чувство неловкости, на мгновение охватившее ее, прошло.
— Мы прилетаем около одиннадцати утра. Я оговорила, что в гостиницу мы заселимся рано, — нам нужно будет отдохнуть перед завтрашней ночью. Мой журнал договорился о специальной экскурсии для нас по окончании рабочего времени катакомб. Наши парижские коллеги нашли для нас гида, который проведет нас по местам, где случилось ограбление. Нам разрешили фотографировать — обычно это запрещено. Я лишилась своего «никона» при взрыве в Мехико, но везу цифровую мыльницу — восемь мегапикселей. Только на нее и хватило денег. Но это лучше, чем ничего. Так что мы поужинаем, потом встретимся с гидом и отправимся в катакомбы.
— Извини, что я спрашиваю, но откуда у тебя деньги на эту поездку?
— Вообще я не смогла бы себе этого позволить. Но тут пришел Эл с билетами на самолет и настоял, чтобы я их приняла. Билеты возврату не подлежат. Мне было как-то неловко их брать, но черт побери! Он делает все, чтобы наверстать упущенное время.
— Удивляюсь, как это он не захотел лететь с нами.
— Он хотел. Но я ему сказала, что налаживание детско-родительских отношений — дело долгое, спешить тут некуда, а к совместному трансатлантическому перелету туда и обратно я пока не готова. Он внял.
— Я думаю, он хотел как лучше, Сенека.
Она пожала плечами.
Мэтт изогнулся на сиденье, чтобы заглянуть ей в лицо.
— Так что же это за грандиозная новость, которую ты обещала мне утром по телефону? Я всю дорогу гадал.
— Подождем, пока не сядем в самолет.
— Ну хоть намекни. Намекнуть-то ты можешь, после всего, что мы вместе прошли!
Она ответила тихо, почти шепотом.
— Разграблений могил гораздо больше, чем мы думали. Гораздо больше.
