– Мы на месте. – Дмитрий оглядывался.
Казалось, вековые деревья наступали на них, прижимая к природной стене, словно застукали за попытками ее изрисовать.
Тигренок аккуратно освободила застежки своей шкуры-накидки. Та скользнула к ее ногам. Девушка напружинилась, и Дреер понял, что она готовится к трансформации.
– Зачем пришли? – раздался хриплый голос.
Как будто из самой горы навстречу им вышел человек в старинном платье. Длинноволосый, нечесаный, седобородый. А самое главное, он держал ружье. Тоже старинное, с кремневым замком. Взведенный курок с зажатым в нем кусочком кремня походил на клюв хищной птицы, усевшейся на руке хозяина. Ружье! На шестом слое!
– Мы пришли кое-что предложить, Луи, – шагнул вперед Дреер.
– Что? – Было непонятно, хочет человек услышать ответ или переспрашивает в удивлении.
– Покой.
– Мне? Покой? – Человек вроде бы даже засмеялся. – Он у меня есть уже давным-давно!
– Сомневаюсь, Луи, – сказал Дреер. – Иначе ты не спрятался бы в такую глушь от самого себя.
– Это мой дом!
– Ты живешь в пещере, не так ли? Разве это твой дом? Даже умерев, ты предпочел скрыться подальше от чужих глаз, а выходишь с оружием.
– А кто ты такой, чтобы со мной разговаривать?
– Инквизитор.
– Разве мало я сделал? – Человек опустил ружье.
– Можешь и еще кое-что.
Человек поставил ружье прикладом на землю, а сам прислонился к замшелому камню.
– Познакомьтесь, господа, – сказал Дмитрий, обращаясь к Тигренку с Игорем, но не отрывая взгляда от седобородого Иного. – Луи Шастель! Глава клана оборотней Жеводана до семьсот шестьдесят седьмого года anno domini[6]. Несет ответственность за гибель более ста десяти человек, все – женщины и дети. В обход лотереи, разумеется.
– Ты же знаешь, что это был не я! – прорычал Шастель.
– Не ты один.
– Я сумел все прекратить… – Человек с ружьем смотрел мимо Дреера и остальных, куда-то в чащу.
– Я что-то слышала про это, – сказала Тигренок. – Изучала историю трансформов.
– Этот прецедент разбирается на инквизиторских курсах, – продолжал Дмитрий. – Их было три брата, у оборотней большие семьи. Сначала сорвался один, затем втянул другого. А Луи был старшим и самым уважаемым. Волки тогда были крупнее и нападали на людей чаще. Схватить их было очень трудно, хотя Дозоры проводили облавы, а Инквизиция присылала эмиссаров. Когда Луи понял, что сдержать и образумить братьев больше не может, то сам их и уничтожил. Я не исключаю, что из этого же вот ружья. Но потом он не смог уже сдерживать себя. Кроме того, Инквизиция грозила санкционировать тотальное истребление оборотней во всей округе, если не найдут виновного. Луи, как сейчас говорят, заключил сделку с правосудием, дабы сохранить доброе имя семьи. Он не хотел под Трибунал и подставился под серебряную пулю своего дальнего родственника, обычного человека. С тех пор считается, что именно Жан Шастель убил Жеводанского зверя.
– Что ты хочешь, Инквизитор, имени которого я не знаю? – мрачно осведомился старый оборотень.
– Ты не можешь исправить содеянного, – ответил Дреер, – но можешь помешать другому.
– Что я могу сейчас? Мы все мертвецы…
– Помочь найти другого мертвеца. В отличие от тебя он продолжает убивать. Почти двести детей на его совести. Ни один вервольф на такое не способен.
– Я не знал, что Инквизиция протянула свои руки даже сюда…
– Я такая же тень, как и ты, Луи. Помоги нам – и поможешь себе. Ты не оборачиваешься здесь в волка, но и не заглушишь вины.
– Хочешь, чтобы я нашел другую тень? У тебя есть что-то, принадлежащее этому Иному? Мне нужен запах.
– У меня есть я сам. Мы были одним целым. Почувствуй мой запах, а потом передай его своим.
– Подойди сюда, Инквизитор. – Шастель отставил ружье в сторону.
– …Я не знал, что можно передать запах, – проронил Игорь, наблюдая, как француз приблизил лицо к Дмитрию.
– Нельзя, – ответила Тигренок. – Оборотни очень тесно друг с другом связаны, у них свой язык, вне слов и Сумрака. Они могут сделать описание запаха на этом языке. Тогда каждый из них поймет и не ошибется, если найдет его.
– Светлая голова у нашего Дреера.
– Да у него и все остальное вроде как Светлое.
