оказались задействованы четыре стороны, включая их с Глюком… Предполагал даже, что Вишневский прав, и это действительно ганзейская засада. А снайпер оказался там так же случайно, как и два сталкера, бредущих без определенной цели. Слишком хитрый узел завязался в том дворе — не распутать.
— И на спецслужбы наши не обижайся — они свою работу выполняют. Виктор Петрович преследует свои цели. Он ждал прибытия своих людей. Но вот Ульяна здесь, а опытные бойцы погибли.
— Откуда вы знаете? — Алексей еще хотел уточнить насчет «опытных бойцов», которые ему таковыми не показались, но сдержался.
— Потому что разведка на местности была произведена в течение часа, обнаружены мертвые тела. Люди убиты в перестрелке, их оружие исчезло. И только ты можешь знать, что там произошло на самом деле.
— Что я могу знать? Я просто решил помочь женщине…
Если бы он знал в тот момент, что это совсем сопливая девчонка, просто унес бы, перекинув через плечо, а не тратил время на уговоры. С ними по- другому нельзя.
Единственный свидетель может нарисовать любую картину происходящего… Но хитрить опасно: Алексей не знал, что в его отсутствие успел там натворить Глюк, насколько хороши оказались ганзейцы, пули какого калибра понаделали дырок в обнаруженных мертвых телах. За двух «красных» покойников он мог поручиться — автоматные 5,45.
— Алексей, расскажите все, что видели, Ельцову, когда он вас вызовет.
— Кому?
— Представителю МГБ, Виктору Петровичу… Он тоже не из пустого любопытства спрашивает.
Похоже, на эти допросы он будет ходить не реже, чем хронически больной к врачу. И с той же целью — излечения от опасной ереси вседозволенности, сребролюбия и собственничества, ну и, конечно, вольнодумства о свободе личности. Терапия ожидалась жесткой и радикальной. Но Алексей ошибся. Особист пока не распускал руки, лишь приглядывался внимательно, не упуская ни малейшей детали. И его больше интересовал не сидящий перед ним неуловимо скользкий сталкер, а обстоятельства обретения этого сокровища на свою голову. «Сокровище» тоже изучало оппонента с тем же намерением: слупить побольше прибыли, ничуть не скрывая этого.
Законы рыночной экономики, лихо отмененные товарищем Москвиным, снова начали действовать в стенах этого кабинета — спрос рождал предложение. Каждый искал свою пользу и не желал ее упускать. Алексей хорошо умел становиться полезным, даже необходимым, но следовало угадать, что именно требуется от него сейчас.
— На волю хочется?
— Хочется, гражданин начальник… Если вам не хватает специалистов по навозу, то это все равно не мой профиль.
— А твой какой? — Виктор Петрович задал риторический вопрос, не ожидая ответа. — Ваш китайгородский контингент сюда пускают под особым контролем, да и то с сопровождением. А ты приперся с девушкой под ручку, как к себе домой.
— И теперь владею ценной информацией о поголовье свиней, а также о расположении тюремных казематов. Никак нельзя меня отпускать, я ж понимаю…
— Молчать! — кулак с грохотом опустился на стол, Алексей умолк, понимая, что в этом направлении путь закрыт. Но к серьезному разговору все еще не был готов, ждал конкретных вопросов.
— Я не имею никакого отношения к перестрелке.
— Знаю… Что смотришь? Твой АКСУ уже давно проверили, отстрелянные пули не совпадают ни с одной в телах убитых. Ты что думал, у нас тут на слово верят? Если бы нарезку ствола идентифицировали как твою, ты бы и ночи в камере не провел.
Алексей не отвечал. Такой серьезный подход к делу казался паранойей, но спас ему жизнь.
— Я не стрелял в ваших людей. Поэтому виноватым себя не чувствую.
— Это не мои люди. Были б мои — ты б сейчас тут шутки не шутил.
— Понял, при любом раскладе мое место в крематории. Извини, начальник, реально не знаю, что рассказать… Ничего не видел. Ни во что не вмешивался. Девушку проводить хотел.
— Похоже, девушек ты сквозь ОЗК видишь…
— Трудно перепутать, тем более такую… Неопытную, — Алексей насмешливо улыбнулся, отыгрывая образ пошляка-наемника. Но сейчас уже стало не до шуток: первый секретарь и особист противоречили друг другу. «Это не мои люди». А Улькин отец сказал иное. Ловить на слове опасно, не ко времени, не к месту. Поэтому он промолчал, отложив информацию про запас, будет над чем подумать в компании свинок, если он вернется к ним, ненаглядным, а не отправится в расход прямо из этого кабинета. Ельцов вытащил из ящика стола лист бумаги и положил перед Алексеем.
— Нарисуй, что там было.
А вот это уже вовсе ни к чему… Как только Виктор Петрович поймет, что точкой обзора Алексею послужило окно дома, недалеко и до снайпера, о
