разница, где он будет находиться, лишь бы станции не покидал. Неусыпную бдительность Колмогоров ощутит в коллективе не хуже, а даже лучше.
— Он получит допуск. Завтра. А сейчас пусть отправляется на свое место, рабочий день еще не закончился.
После прогулки по платформе вонь просто оглушила, конвоир злорадно посмеивался, но Алексей заставил себя потерпеть немного, ведь переступить границу этого тупикового ответвления туннеля посчастливится не раньше, чем ему это позволят. До вечера еще можно спокойно обдумать изменившиеся обстоятельства. И вымыть этих зловонных тварей, раз уж заняться все равно нечем.
— Стой спокойно, сволочь волосатая! — слов поросята не понимали, к счастью, а интонации в голосе Алексея звучали даже ласково. Почесывание за ухом заставляло свинью терпеть водные процедуры. — Тебе через такой слой жира не холодно ни фига, нечего притворяться.
Почему никому до сих пор не пришло в голову почистить самих свиней? Даже если они снова пойдут валяться на полу… Под руками уже ощущалась жесткая шерстка, а не сплошной монолит корки присохшего навоза, размокший и отвалившийся кусками. Решетка слива из-за них засорилась, да и отмытый свин рвался на свободу, чтобы почесаться о забор. Уклонившись от брызг, летящих с закрученного хвостика, Алексей огляделся в поисках следующего. На вид мытые и немытые подопечные не сильно различались, но воняло все-таки чуть меньше.
Он пытался вспомнить всё, что когда-либо слышал и знал о коммунистах, но картинка была слишком рваной и бессистемной. Школьный курс истории позабылся, да и не дал бы ответа на этот вопрос, в шестом классе до Советского Союза еще не добрались, лишь читанные от нечего делать пожелтевшие и слежавшиеся протоколы хрен знает каких съездов, обнаруженные в закоулках бункера, могли бы подсказать правильную «политическую платформу». Неуч чертов! Любовь к точным наукам подвела, ведь историей Алексей интересовался поверхностно.
Может быть, снова выручит интуитивное понимание политики? Но и тут надо было от чего-то оттолкнуться. А точкой отсчета должна стать главенствующая роль коммунистической партии. Если она контролирует всё, значит, нужно держаться к ней поближе. Об этой роли он четко помнил, но не из школьного курса, а из разговоров о Сталине. Умный Иосиф сумел заставить часть управлять целым, и маленький, хоть и важный сектор подчиненной ему партийной идеологии проник во все возможные области и уголки, разросся до невиданных масштабов. Когда Алексей об этом услышал впервые, то не поверил, что идеология может править экономикой, а немного позже столкнулся с этим сам. Воля и сила — единственное, что нужно власти. Специальные знания и информация подчинятся силе вместе с людьми, ими обладающими. Иосиф Виссарионович это хорошо понимал.
Понимает это и Виктор Петрович, тут надо держать нос по ветру и светить нимбом над головой изо всех сил. А трогательное детское чувство Ульянки в этом поможет. Жаль, она не в курсе аппаратных игр своего отца и особиста, конечно, кто же ей расскажет? Части мозаики начали сходиться краями, но слишком медленно. Чтобы узнать больше, придется пожить бок о бок с этими людьми и присмотреться, стать честным тружеником, если здесь так положено. Склонить голову, пока вовсе ее не лишился. Работа — не смертный грех, да и руки не отвалятся, дело привычное.
Особист не счел нужным лично объявить бывшему узнику об относительной свободе, прислал человека для сопровождения. А чтобы можно было находиться в приличном обществе, следовало еще и привести себя в порядок. Непереносимая вонь позволила хоть на время побыть в помывочном пункте единственным посетителем. Алексей не торопясь разделся, конвоир протянул руку за одеждой.
— Такое здесь не носят. Да и за стирку никто не возьмется. Так что и штаны на выброс. Да и зачем они тебе, старье какое-то.
— Знаешь, я, конечно, не барышня, чтобы стесняться, но ходить по станции в чем мать родила не собираюсь! — Алексей был в недоумении, переодеться-то не во что. Неужели тут не только накормят, но и обеспечат минимальный комфорт? Придется его отработать. — Стой! Ботинки верни, я не желаю вашу грязь собирать.
— Ну, смотри… Если тебя из общежития за вонищу выпрут, не говори, что я не предупреждал!
Всё отмывается, кроме репутации. А своей Алексей был пока доволен: достаточно серая, немаркая и лишнего внимания не привлекает. Это только органы госбезопасности разглядывают малейшее пятнышко. Удобные ботинки с высокой шнуровкой оставались его единственной собственной вещью, набивать мозоли в чужой обувке не хотелось. Ушло немало времени и утекло воды, чтобы отполоскать их внутри и снаружи с помощью небольшого кусочка мыла и в результате надеть мокрыми. Алексей соскребал бритвой перед зеркалом отросшие за неделю почти полноценные усы, когда конвоир вернулся со стопкой старенькой, но приличной одежды.
— Твоё. И приказано тебя по месту жительства доставить.
Теперь его считают настоящим членом социалистического общества. Требование привести себя в порядок Алексей решил соблюсти частично. Гигиеничный короткий ежик был очень удобен в грязном Треугольнике, но здесь уже хотелось выглядеть по возможности респектабельно. Вылезшие сначала напрочь волосы вокруг ран от когтей начали отрастать, затягивая проплешины, но еще не скрывали полностью неровно стянутой, бугристой и блестящей кожи рубцов. Ничего уж не поделаешь с перепаханным виском, да и хрен с ним… Жаль, что бесформенную толстовку с таким удобным теперь капюшоном, скрывающим лицо, приказано выбросить: порядочному человеку нечего скрывать. Одежда снова с чужого плеча, но чисто выстирана. Алексей подтянул ремнем чуть длинноватые брюки, надел рубашку поверх темной майки. Придется смириться с устоявшимися традициями красной линии и с руководящими указаниями партии, что именно должен носить честный гражданин. А вот подставлять голову под эту машинку для стрижки собак он больше не будет! Остается надеяться, что к боевым шрамам все-таки проявят снисхождение, особенно если парикмахером окажется женщина.
