— Давно хотели вас получше рассмотреть. Улька-то все уши прожужжала нам про Лёшу.
— Пап!!!
Вилка звякнула по тарелке и упала на пол, девушка вихрем вылетела из-за стола, раскрасневшаяся, как знамя коммунизма. Алексей невозмутимо допил содержимое стакана, решив, что столь мелкое происшествие несоизмеримо с неуважением к тосту за здоровье товарища Москвина. И поднял вилку, аккуратно положив ее на скатерть. Неудобная тишина напомнила Совет Привратников, когда выступал матерщинник Никитин или командир отряда сталкеров начинал чересчур живописно рассказывать о брачном поведении кролов. Они хотели посмотреть? Пусть наблюдают, как гость оценил кулинарные способности хозяйки, продолжая в полном молчании опустошать тарелку. Добавки-то могут и не положить. А что оставалось делать?! Бежать за безутешной девицей? Причем настолько явно девицей, что даже весь интерес пропадал.
— Паша…
— Что «Паша»? Уже в собственном доме и слова сказать нельзя, — первый секретарь слегка смутился, тут он явно первым не был, да и на службе вел себя поосторожнее. — Разве не так?
— Паша… — укоризненный взгляд супруги заставил его смутиться не хуже дочки, и он даже не заметил, как Инна Макаровна тепло улыбнулась. — Не обращайте внимания, Алексей, конечно, Уля много о вас рассказывала, ведь вы тут человек новый. Она успокоится и вернется.
Хотелось переспросить: точно вернется? Потому что вот теперь эти призывы к спокойствию начали настораживать. Ловушка четко обозначилась под полусъеденной приманкой. И Алексей надеялся, что ошибается. Изо всех сил надеялся… И уже сам обреченно взглянул на руку, непроизвольно потянувшуюся к бутылке. Померещился блеск кольца на безымянном пальце. Нет! Не может быть. Насупившийся Павел Семенович как раз тоже собирался налить для храбрости, и такое единодушие мужчин, не поделивших емкость с самогоном, рассмешило Инну Макаровну.
— За хозяйку дома! — провозгласил Павел Семенович, радуясь, что все друг друга поняли. Алексей с удовольствием его поддержал, втайне уже опасаясь следующего тоста «за здоровье молодых». Молодые пока были в некомплекте, «вторая половина» тихонько всхлипывала от обиды где-то за занавеской и назад за стол не торопилась.
После неосмотрительного заявления мужа Инна Макаровна уже не таясь рассматривала Алексея. Он нравился ей, и уж точно не мог не понравиться дочке, которая действительно взахлеб рассказывала о своем неведомом спасителе, появившемся из темноты и сразу внушившем доверие. Скорее всего, произвел впечатление его успокаивающий и обнадеживающий голос, мать не могла не слышать, как он обращался к Уле. И при этом не притворялся… В остальном доверия Алексей не внушал. Совсем.
Уверенный в себе, он не стеснялся за столом, как Коленька, тоже приглашенный пару раз к обеду, умело поддерживал разговор и увиливал от неприятных ему тем. Породистое красивое лицо не могло не привлекать взгляд, но вызывало у матери смутное беспокойство. Никто не знает, откуда он пришел, где жил и чем занимался. Будто не было этих двадцати лет, а хорошо воспитанный довоенный подросток каким-то чудом в один миг преобразился в сильного и обаятельного мужчину.
Это и вызывало подозрения, потому что Алексей выглядел бы намного достовернее в костюме и наглаженной рубашке рядом со спортивной машиной, чем в штанах и майке недавно усопшего соседа на дрезине со щупом в руках. Казалось, ему вовсе не знакомы голод и бедность, а он пришел откуда-то, где всего в достатке, в том числе витаминов и свежего воздуха… Полис? Неразведанные окраины? Впрочем, разве это плохо?
— Лёша, а вам часто приходится бывать на поверхности?
— Часто! — слишком быстро ответил Алексей, тут же безошибочно уловивший, что речь идет о генофонде.
Длинные, скромно опущенные ресницы русого цвета надежно прятали мелких бесенят и матёрых чертей в голубых омутах, изменчивые губы сейчас благодушно улыбались. Но глубоко залегшие жесткие складки от крыльев носа и хорошо наметившаяся уже морщинка на лбу выдавали этого белокурого ангела с головой: Алексей точно знает, чего он хочет, и умеет настоять на своем. Инна Макаровна перевела взгляд на мужа. Похоже, его еще ждет большой сюрприз.
— А Павел определенно говорил, что у вас хорошая рабочая специальность… И совсем не обязательно подвергать себя такой опасности.
— Вам же лучше, Инна Макаровна, и вашей дочери тоже, что я оказался на поверхности. Впрочем, вместо меня там мог бы оказаться кто-то другой.
— И вы ей помогли. Как будто угадали! Может, у вас тоже есть дети, Лёша?
— Не думаю… — уверен, что нет. В замкнутом пространстве бункера этого не скроешь. — Разве мужчина может такие вещи утверждать наверняка?
Инна Макаровна покачала головой. Но осудила не слегка безнравственный оттенок шутки, а явную неправду. Алексей уж слишком дружелюбно улыбался девочке, а если сейчас не оглядывается на ее отгороженный занавесками уголок, то лишь по причине страха за себя, ведь перекрестный родительский допрос он давно разгадал. Пора бы и Павлу принять участие, кстати…
— Алексей, а вы в детстве свинкой не болели? — снова со всей мужской прямотой подал следующую реплику супруг.
— Не знаю… — пожал плечами уже совершенно сбитый с толку Алексей, не понимая, при чем тут еще и это?! — Как-то со свинофермой вашей связано? — он потянул носом, не пахнет ли навозом, но ботинки были отмыты до полной стерильности, да и руки обрели привычный белый цвет.
