– Дело у меня к вам, мужики, – вздохнул Новиков, демонстрируя нам свой профиль с хищным орлиным носом и мужественным подбородком (точь-в-точь как на портретах, утвержденных специальной партийной комиссией).
– Да вы присаживайтесь, товарищ подполковник, – спохватился Челим, подвигая Новикову табурет.
– Спасибо, – скривился тот, словно от зубной боли, – но сидеть некогда. Время, как говорится, деньги. У меня к вам просьба. Надо сегодня проводить одного человечка по вашей тропке на Кропоткинскую. Там передадите его с рук на руки и – до дома, до хаты.
– Сегодня? – уточнил Кот.
– Сегодня вечером. Дело срочное и безотлагательное. Речь идет о жизни и смерти дела революции.
Кот молча посмотрел на нас.
Герыч, усмехнувшись, произнес:
– Любой младенец знает, что в районе Тверской и Леонтьевского переулка завелось что-то не очень хорошее. И настолько не очень, что караванщики теперь предпочитают либо круг по Кольцевой делать, либо отдавать ненасытным таможенникам на кордоне наших заклятых друзей пятнадцать процентов от стоимости своего товара, лишь бы только по этому квадрату не топать!
Зулус, тихо лежавший до этого на койке с детективом в руках, вставил свои пять копеек:
– В этом месяце четыре разведгруппы посылали – три не вернулись, а ушедшие четыре дня назад рейдеры приползли – с мозгами набекрень. До сих пор овощами валяются. Хорошо, что хоть назад дорогу нашли. Хотя, если рассудить, хорошего мало. Теперь лежат в больничке, мычат что-то о своем, о женском, да слюни пускают.
– Да знаю я все, знаю! – рубанул в сердцах рукой воздух Новиков. – Но поступил приказ сверху.
Кот посмотрел на меня:
– Журналист, твое мнение?
Я неопределенно пожал плечами. Потом, подумав, сказал:
– Товарищ Новиков, до нас дошли слухи, что в следующем месяце на Театральной для семейных новый жилой блок достроят. А у нас отважный сталкер и герой Красной линии товарищ Кот надумал жениться. Генеральный секретарь коммунистической партии товарищ Горбачев Эм Эс грозился к двухтысячному году каждую советскую семью обеспечить жильем. Вот мы тут и подумали: мы до Кропоткинской, а вы нашему командиру – хату на Театральной.
– На Театральной? – растерянно переспросил Новиков. – Но там квартиры строятся в основном для старшего комсостава…
– А товарищ Кот у нас и есть комсостав, – заявил Герыч, – слуга царю, в смысле товарищу Москвину, отец солдатам.
– Вы не красные бойцы, а банда гнусных шантажистов, – пытался воззвать нас к совести подполковник. – Где это видано, чтобы за один рейд выдавали жилье улучшенной планировки на Театральной?
– Учитывая сложившиеся обстоятельства, товарищ подполковник, цена самая адекватная, – нагло улыбнулся Зулус Новикову.
Член Политбюро поник своим мужественным профилем, затем как-то уж совсем несолидно шмыгнул носом и махнул рукой:
– Ладно, черт с вами, договорились.
– Вот и отлично, – улыбнулся Кот.
Он блаженно закатил глаза и за десять секунд мысленно успел пожениться с пухленькой нормировщицей Таней, провести медовый месяц в комфортабельной квартире и настрогать троих детишек, все масть в масть, вылитая мамка – белобрысенькие и с ямочкой на подбородке. А еще промелькнула перед глазами отважного сталкера долгая и счастливая старость в мире победившего на отдельно взятой ветке коммунизма (в точном соответствии с мудрыми идеями товарища Москвина и решениями пятого съезда партии).
– Мы рискнем, – важно произнес Герыч. – И где этот неизвестный мистер «Хэ», которого мы должны сопроводить?
Подполковник, обернувшись, крикнул:
– Бубнов, заводи гостя!
Мистером «Икс» оказался плюгавый мужичонка с обширной лысиной, заметным брюшком, бегающими маслянистыми глазками, и с бледной от безвылазного сидения под землей мордочкой.
– Добрый вечер, товарищи красные сталкеры, – заискивающе улыбнулся вошедший.
Протягивая каждому для рукопожатия свою мягкую ладошку-котлетку, представлялся:
– Мельников. Приятно познакомиться. Мельников Вениамин Валентинович.
Навязанный нам гость старался выглядеть бывалым и тертым калачом. Если верить его россказням, то на своем веку перевидал он всякого и чуть ли не в обнимку с шерстунами разгуливал не то что в Большом метро, но и по заброшенным станциям-призракам. Но мы сразу поняли, что перед нами обычный пиджак, который жизни не видел, в танке не горел и на снег не пысал. Поэтому между собой мы сразу окрестили его Сказочником.
Новиков, заметно повеселевший от того, что ему удалось уговорить нас, удовлетворенно потер руки и произнес:
– Ну что, мужики, сходим на склады, потрясем нашего завхоза на предмет амуниции и сухих пайков?
