«Бред… Ты сейчас ранен, в горячке, тоскуешь по погибшей дочери – вот тебе и кажется…» – подумал он и снова прикрыл глаза. Надо немного отдохнуть и еще раз попытаться избавиться от стрелы в ноге. Интересно, сможет ли он добраться до поселения тех охотников ползком? И… в какой стороне это самое поселение?..
Детские голоса снова прозвенели где-то недалеко… и тут Олег понял: ему совсем не чудится! Он приподнялся и всмотрелся в ту сторону, откуда доносились голоса и беззаботный смех. Что-то мелькнуло шагах в двадцати в просвете среди кустов и деревьев.
И тогда Олег закричал. Закричал так громко, как мог в этот момент:
– Лю-юди! Помогите!
Лесная дорога между Осиновкой и Буяновым
За разговорами как-то незаметно свернули с большака на колею в Персюки. По договоренности с людьми лесные пути и окраины надежно охранялись эльфийскими и лешачьими дозорами, так что матери не боялись отпускать детей одних через лес. Запрет был только один: не соваться в чащу. Во-первых, местные не любили, когда люди уж чересчур совали носы в их владения, а во-вторых, путешествие в чащобу могло окончиться мучительной гибелью в одной из охотничьих ловушек, коих в лесу было натыкано в количестве. Охотники всех четырех поселений по особым приметам и знакам умели замечать и различать ловушки друг друга, а вот кого-нибудь из непосвященных (или незваных) в чаще, как правило, ждал крайне неприятный сюрприз! Да не один!
– …а еще будто бы от песен эльфов папоротники зацветают. Потому что дивнее эльфийских песен, говорят, нет на всем белом свете!
– Про папоротники – это брехня!
– А вот и не брехня, а вот и не брехня! Мне Огнива рассказывала…
– Много она знает, твоя Огнива! Та еще врунья и болтушка! А папоротники не цветут – так дядя Алишер говорит! Он-то получше прочих об этом ведает! Что, съела?
Ингвар показал сестре язык, и та надулась, но спорить не стала. Мнение знахаря, как человека, разбирающегося в данном вопросе, и правда было куда весомее мнения подружки!
– А вот еще что скажу… – начал было, чтобы разрядить обстановку, Васятка. Но тут откуда-то слева, из самой чащи, куда всем людям, кроме охотников, лесорубов и бортников, соваться было заповедано, послышался слабый крик:
– Лю-юди! Помогите!
Дети испуганно примолкли.
– Вы слышали? – опасливо прошептала Йоля. – Кричал кто-то… На помощь звал…
– Я слышал…
– И я…
– Как думаете, кто там?
– Может… может это леший кричал? Или эльф?
– Тогда бы кричал: «Лешие, помогите!», или же «эльфы», а не «люди»… Может, охотник какой в беду попал?
– А пойдемте посмотрим?
– Ты дурочка? Забыла, что взрослые наказывали? Хочешь в ловушку попасть?
– А вдруг кому и правда помощь надобна?.. Эй, ты где там? – сложив у рта руки, крикнул Васятка. – Отзовись!
– Здесь… – пришел ответ. – Не бойтесь, ребята! Помогите мне, пожалуйста, я ранен! Нога прострелена, идти не могу! Мне в Буяново надо или в ближайшую деревню, очень срочно! Не бойтесь меня!
Шевельнулись ветки недалеко от могучего выворотня шагах в двадцати от дороги.
– Кажись и правда человек… – проговорил Ингвар. Они с Васяткой стояли, стиснув рукояти своих деревянных мечей и вглядываясь в заросли. – Что делать-то будем? Нам же туда нельзя!
Йоля подала ему толстый сук, схваченный ею у дороги на случай самообороны.
– Надо щупать землю перед собой. И в оба глядеть.
Мальчики безмолвно переглянулись и кивнули друг другу. Не пристало будущим воинам робеть, подобно девчонкам! Да и то – вон, Йоля не боится же!
– Ёлка, ты оставайся на месте, – велел Ингвар. – С дороги – ни ногой! Если что – побежишь в Персюки за подмогой. Поняла?
– Поняла.
Мальчики, осторожно ощупывая перед собой землю и зорко поглядывая по сторонам, двинулись на голос раненого. И вскоре увидели его.
На земле, беспомощно обхватив пробитую стрелой ногу, полулежал измученный, небритый и перепачканный землей мужчина лет сорока в одежде наподобие той, что носили буяновские цивилы. Куртка его была в нескольких местах порвана, в волосах запутались мелкие веточки и хвоя. На ногах чужака сидели поношенные и заляпанные грязью, но даже на вид прочные сапоги из кожи какой-то неведомой Васятке твари, видом и гладкостью напомнившей о
