когда строили второй выход со станции. Зря убрали, зря. Все-таки отец народов.
Вот так мы и остались на станции.
Среди наших, положа руку на сердце, есть подозрительные типы. Вот взять фигуру изобретателя. И какой от него толк? Ничего не делает, а отговорка одна и та же: кто-то из пассажиров карандаш украл. Смех! Вот у матроса пистолет тоже воруют, но он революционной бдительности не теряет! Не мужик – настоящий кремень!
А футболист? Сидит со своим мячиком обнявшись, словно баба беременная, а кого-нибудь обыграл? Турок, там, венгров, басков или англичан? Что-то не слышал я о его спортивных достижениях. Знаете, что сказал однажды Оскар Уайльд? «О футболе я самого лучшего мнения. Отличная игра для грубых девчонок, но не для деликатных мальчиков». Ха-ха.
Вот девушка-снайпер – сразу видно, что настоящая комсомолка. И на груди значок – «Ворошиловский стрелок» первой степени.
Между нами, мне студентка нравится. Но все стесняюсь познакомиться. Она вся такая интеллигентная. А кто я? Простой пограничник. Винтовка, буденовка, собака. А ведь мы с этой студенткой через всю страну вместе ехали. Когда? Да в сорок первом.
В сентябре разработали правила пользования метроубежищем, а в первую воздушную тревогу, в ночь на двадцать второе июля, в метро собралось полмиллиона человек. Причем люди прятались не только на станциях, но и в туннелях. На платформах станций разместились женщины и дети, инвалиды и престарелые, для них были расставлены лежаки и раскладушки. В вагонах, стоявших на станциях, оборудовали медицинские пункты. Хотели и мы на оборону Москвы встать, да вышел приказ: вывезти нас в Среднюю Азию. Вот и ехал я со студенткой, только познакомиться так и не решился.
Вернулись мы в Москву только в сорок четвертом году. И что оказалось? В годы войны строительство метро не прекращалось ни на один день! В сорок третьем году был сдан в эксплуатацию участок Замоскворецкой линии со станциями Новокузнецкая, Павелецкая и Автозаводская, а в сорок четвертом – участок Покровской линии со станциями Бауманская, Электрозаводская, Семеновская и Измайловский парк. Такой народ невозможно победить!
Что?
Конечно, вместе с собакой путешествовал. Пес у меня верный, в разных переделках мы с ним бывали, сколько раз жизни друг другу спасали. Только не нравилось ему, это еще до Катастрофы было, когда студенты его нос терли. У них это перед экзаменами считалось хорошей приметой. А в результате что? Академии ихние с университетами на поверхности нынче позакрывались, а нос у Мухтара до сих пор блестит, что твой самовар.
Да, много чего нам повидать пришлось.
И услышать.
Однажды, это в году в пятьдесят шестом было, выходит из вагона один подвыпивший капитан второго ранга. С другом он был. Выходит, пошатывается – сразу видно, что не нарзаном душу лечил. Возле меня остановились, а морячок дружку своему рассказывает негромко: «…встал столб, а вверху его как гриб образовался. Сам столб пустой, а стенки – из воды. Вода от внутреннего свечения белая-белая, я такой никогда не видел. А мы, с десяток идиотов, вылезли на склон пологой сопки, рты раскрыли и стоим, любуемся. Были мы километрах в восьми от взрыва. Потом столб стал опадать, разрушаться, и получилось облако, которое ветер понес в нашу сторону. А потом что-то с нами не то стало. Военврач осмотрел нас в госпитале, обозвал дураками, посоветовал радиацию водковкой выводить и сказал, что после такого привета с Северного полигона нашим женам от нас теперь толку никакого».
Вот так я и узнал, что у нас появилось ядерное оружие. И казалось мне – вот сейчас, когда враг побоится к нам сунуться, мы мясом обрастем, затянутся, зарубцуются военные раны на теле трудового народа, и тогда пойдем мы к неизбежной победе коммунизма под руководством партии и правительства.
Знаете, что сказал Михаил Шолохов? «Мы пишем по указке наших сердец, а наши сердца принадлежат партии».
Сильно сказано!
Нет, какой из меня ученый. Четыре класса церковно-приходской школы, а там революция, гражданская… Курсы младших командиров «Выстрел». Просто раньше народ часто с книжками в метро бывал. Остановится человек, читает, а я у него через плечо аккуратно посматриваю, мудрости набираюсь.
Вы помните, что сказал Ричард Олдингтон? Ну как же! «Сколько-нибудь стоящая книга всегда возникает прямо из жизни, и писать ее надо собственной кровью».
Кровью!
Да, книжки разные бывают.
Было время, в метро много читали. Лично мне нравился Хемингуэй, Пикуль, Дюма, Семенов Юлиан, Вайнеры братья. Стругацкие, конечно. Долго не мог прочитать Солженицына. Все шептались, имя его называли, на станции самиздатовские книжки втихаря друг другу передавали.
А потом запреты рухнули, все стало разрешено. Вот только вскорости и читать перестали. Нет, старики, те, конечно, остались верны книге. А вот молодежь легко променяла книгу на сайты, айпады, диски, смартфоны…
«А я девочка с веером, с плеером».
Ха-ха! Ну и где теперь все эти ваши айфоны, модемы, флэшки и прочая ерунда?
А книга снова в цене. И в большой цене! Чтобы ее найти, сталкерам зачастую на поверхности приходится жизнью своей рисковать. А библиотекари? Даже вспоминать страшно.
Книга – это не только духовная пища, но и грозное оружие в борьбе с врагами мировой революции. Когда фашисты в прошлом году на нашу станцию
