провалу темному подойдет – и затянется он: «Доброго пути, Штурман…»
– Мам, а как он так делал?
– Не знаю, дорогой. Это дар его был. А может, он просто любил этот огромный мертвый город. Всем сердцем любил. И тот отвечал ему взаимностью.
Свернув с Большого проспекта на Двадцать шестую линию и миновав перегородившую улицу гору обломков через канализационный коллектор, я подвел отряд к крепким металлическим воротам, перекрывшим вход во двор. Долгое отсутствие вылазок на поверхность неважно сказалось на моей подготовке. Двигаться по опустевшему мегаполису было очень тяжело, несмотря на наши с ним своеобразные взаимоотношения. Дорога, которая двадцать лет назад заняла бы от силы полчаса, сегодня отняла весь день. Разумеется, до темноты было еще далеко, но я и не собирался дожидаться сумерек. Не те места, не те обитатели.
В просветах меж толстыми прутьями, покрытыми облезлой черной краской, виднелся запущенный темный двор, расчерченный, словно штрихами, тонкими древесными стволами. В такой кустарник сунется разве что сумасшедший: стоит коснуться растений хотя бы вскользь, как наполненные ядом шипы в момент оставят от смельчака измочаленную красную тряпку. Если не знать дороги…
– Теперь все идут за мной след в след, – строго сказал я, отодвигая засов и открывая ворота. – Это, для тех, кто в танке, не оборот речи, а самый настоящий приказ. И не только идите как я, но и двигайтесь так же.
Сказал – и первым нырнул в хитросплетение зарослей. Как там Шагал рассказывал? Память уже услужливо извлекла необходимую запись, выбрала нужный момент давно минувшего разговора. Сиплый голос звучал в сознании, объяснял дорогу к тайной лежке немногочисленных Василеостровских сталкеров. «От ворот на тридцать градусов левее. Ступай пригнувшись. Через три шага распрямись, еще шаг. Теперь перешагни лозу. Снова два шага, остановись. Направо на девяносто градусов. Двигайся приставным три с половиной метра. Теперь шаг назад…»
Большой проспект превратился в непролазные джунгли, и опасная часть этого вечно зеленого безумия пробралась во дворы. Цель моей странной затеи – бетонная коробка трансформаторной подстанции – была густо оплетена пожелтевшим к осени вьюном, отчего казалась покрытой рыжим мехом. Невозможный симбиоз двух видов растений, хотя кто его знает, ботаник из меня тот еще.
Ключ оказался именно там, где и говорил Шагал, смазанный замок открылся легко, и уютная темнота приняла усталых путников. Впрочем, хозяйка питерских подземелий недолго властвовала в тесном помещении. Щелкнула зажигалка, вспыхнуло пламя, жадно набросившись на загодя заготовленные дрова, потянулся дым в вытяжные отверстия, перекрытые фильтрами.
– Все! – резюмировал я, стягивая опостылевшую маску противогаза. – Снимайте намордники, здесь чисто. Можно расслабиться и отдохнуть. И даже поесть.
– Хорошее место, – произнес неожиданно Эфес. – Надежное. И проводник из тебя хороший. За всю дорогу ни одного выстрела.
Господи, мне показалось, или в его равнодушном взгляде мелькнуло уважение, а тонкие губы тронула одобрительная улыбка?
– Это не только моя заслуга. Нам, скорее, просто повезло. Или всех окрестных тварей распугала Медная Королева, а чайкам просто невозможно охотиться в такой туман.
– Удача – немаловажный фактор в профессии проводника.
Тяжело не согласиться со столь авторитетным мнением. Отряд тем временем располагался на ночевку. Лиза бродила вдоль давно мертвых электрических шкафов, Эфес принялся разбирать свое неизвестное оружие, Юля же решила помочь мне с ужином. На свет был извлечен помятый закопченный котелок, отточенные лезвия ножей нетерпеливо впились в крышки консервных банок.
– А ведь действительно неплохо идем, дальше бы так, – озвучивая, скорее, свои мысли и не рассчитывая на ответ, обронил я. Но девушка неожиданно поддержала беседу:
– Вряд ли получится. Не только мы пробираемся к особняку.
– Вот это поворот. – Я отложил банку и внимательно уставился на собеседницу. Растрепанные волосы (и куда только девалась та аккуратная прическа?), по милому лицу бродят задумчивые тени, рожденные неверным пламенем костра, а пронзительно-синие глаза смотрят в пол, не решаясь встретиться со мной взглядом. Я поймал себя на мысли, что мне безумно хочется заглянуть сейчас в эту невозможную ультрамариновую бездну, чтобы почувствовать и понять… Вот только что? – Расскажи мне о цели нашего путешествия. Что там – в конце?
– Зеркало.
– Прости, я не ослышался? Просто зеркало?
– Не «просто», Штурман, а Зеркало Абсолюта. – Юлия сказала эту нелепицу с таким возвышенным видом, с каким в Метро упоминают разве что об «Эдеме». Однако, судя по всему, мое лицо не отразило того восхищения, которое должно было бушевать в моей душе после этого словосочетания, поэтому девушка, вздохнув, продолжила: – Зеркало Абсолюта – это, по сути, пульт управления окружающим миром. Упоминания о нем встречаются на протяжении многих лет человеческой истории. Последнее его название – Зеркало Дракулы.
– Дракулы? – нервно хихикнул я. Вроде бы смешно, но в то же время как-то не по себе. Я поежился. За надежными бетонными стенами подстанции уже стемнело, и ночная живность выбралась на улицы в поисках добычи. Слышался иногда чей-то далекий вой и мерный стрекот. Неподалеку от заросшего
