Мужчина плюхнулся на кожаные подушки сиденья, показав мне коричневые носки, и расцвел в сексапильной улыбке донжуана… как он думал. Или крысы… как думала я. Но вслух свое мнение не озвучила.
– Вы меня так выручите!
Я приняла правила игры и закокетничала, внутренне содрогаясь от отвращения.
– Это вы меня выручите, если по дороге разделите со мной чашечку кофе.
– Разве можно отказать такой красивой женщине… – Его эго так раздулось, что в салоне стало тесно. Еще немного – и лопнет! Он протянул руку и представился: – Вольдемар!
Меня чуть не снесло с сиденья. Какой пассаж, а смотрелся обыкновенным Вованом! Я мысленно поблагодарила свои черные очки, скрывающие глаза. В данную секунду мои органы зрения имели форму как минимум октагона.
Справившись с собой и положив ладонь на его руку, я прощебетала, старательно изображая упившуюся тормозной жидкостью идиотку:
– Какое у вас громкое имя! Вам оно так подходит! А я – Мария!
Русый блондин вальяжно обмусолил кончики моих пальцев, заставляя владелицу остро пожалеть об отсутствии одноразовых (а лучше – толстых хирургических!) перчаток, и высокопарно выдал:
– Восхитительное имя для прекрасной женщины! Звучит как музыка! Мария Магдалина!
Я задохнулась, причем отнюдь не от восторга. Диего пригнулся над рулем и тихо хрюкнул.
– В кофейню! – велела я, мучительно соображая – выйду ли я из образа блондинки с силиконовыми мозгами, если серьезно обижусь?
Вольдемара же понесла нелегкая по просторам избитого, в колдобинах, типично местечкового псевдоинтеллигентского флирта:
– Мария – это исконно русское имя! Оно звучит словно песня, будто легенда, сказка, как…
Я внимала, внутренне морщась, и вспоминала, как один тип двадцать лет назад без малейшего пиетета произносил это имя как Машка, Манька, Маруська или сокращал до банально-кошачьего – Муська.
– Вы так поэтичны! – выдавила я из себя, пытаясь проделать два дела одновременно – остановить безудержный словесный поток, направляя его в другое русло, и освободить свою руку, пока мне ее не раздавили в порыве страсти к философии до состояния ласты.
Мы покрутились немного по однотипным улочкам городка. Машина остановилась возле моей любимой кофейни «Ароматы Востока», уютно устроившейся в тихом переулке.
Мы вышли из авто и отправились пить кофе. Надеюсь, я все же сдержусь и не подсыплю яда в благородный напиток. Не хотелось бы портить хорошим людям бизнес.
Диего предусмотрительно открыл дверцу, помог мне выйти и придержал массивную дверь. Правда, телохранитель неловко отпустил створку, когда подошел Вольдемар. Видимо, от сознания собственной неполноценности перед лицом такого бесподобного, напичканного комплексами чисто мужского превосходства экземпляра.
Вольдемар яростно зыркнул на Диего, словно ощеренный пес. Без особого результата. Мой телохранитель безлично сверкал стеклами «хамелеонов», которые он всегда надевал вне машины, и понять его истинное выражение лица под зеркалами очков непривычному человеку довольно сложно.
Дверью Вольдемара все же приложило. По дряблому седалищу. Мужчина от неожиданности споткнулся и уцепился за статую Ходжи Насреддина у входа.
– Люди не одиноки, они – едины; в этом – самая глубокая истина нашего совместного бытия! – прошептал мне на ухо Диего, напоминая изречение Ходжи. Обычно по-русски мой телохранитель говорит абсолютно чисто, словно исконно русский, но вот когда волнуется, появляется легкий иностранный акцент, в чем-то довольно приятный. Во всяком случае, для моего уха. Так вот, сейчас Диего почему-то волновался.
– Дорогу осилит идущий… – не осталась я в долгу, опять начиная щебетать, как безмозглая гламурная курица-блондинка: – Ах, вы, наверное, ушиблись! Вам нигде не больно? – И глазками по мужику – огонь, пли! Длинными очередями.
Для пущего эффекта даже очки сняла, чтобы броситься на эту потрепанную жизнью амбразуру. Только, к сожалению, такое можно заткнуть исключительно чем-то большим. Например, противотанковой миной.
– Ему должно быть больно за бесцельно прожитые годы! – поддел меня цитатой из Островского телохранитель, помогая встать на ноги пострадавшему Вольдемару.
– Вы головой не ударились? – продолжила я, больно наступая Диего на ногу туфелькой.
– Нельзя ударить то, чего нет, – тихо пробурчал телохранитель. Я стиснула зубы и смерила его надменным взглядом. Не хватало, чтобы Диего мне весь план работ насмарку пустил!
– Мужчина, э! – вырулил из подсобки хозяин Ашот. – Статуй тут для красоты стоит, да?!! Себя положи на стул, а статуй оставь людям, пусть удовольствие полючат. Э?
– Со мной все в порядке, – со скрипом выпрямился блондин. Слащаво, с придыханием: – Просто я загляделся на неземную красоту Марии.
Я слегка запунцовела от комплимента, внутренне отплевываясь, и стрельнула глазками в сторону Ашота.
