Это в нашей-то советской действительности. Ее серые глаза сквозь очки весело и естественно смотрят в твои глаза, и твой член, к твоему собственному удивлению, начинает жить своей жизнью.
– Ну хорошо, – говорит она, – теперь нужно сделать следующее. Вашу одежду необходимо постирать и обработать специальным средством. К счастью, оно у меня есть. Переодеть мне вас не во что. Но вас это не должно смущать. Вид обнаженного тела совершенно естественен, тут нет ничего стыдного. К тому же я люблю смотреть на обнаженных молодых людей, вы ведь не откажете мне в этом маленьком удовольствии.
Она взяла Валеру за руку, поставила его напротив зеркала и, стоя сзади, расстегивала на нем рубашку.
– Вам не стоит смущаться и стыдиться, хотя легкое чувство стыда будет вам только приятно, – тихо говорила она. – Посмотрите, как красиво ваше тело. Какие у вас руки, плечи, как красива ваша кожа при свете свечи.
Она положила свои ладони на Валерину грудь, у нее были длинные ногти, покрытые темно-красным лаком. Валера чувствовал прикосновение их к коже.
– А посмотрите на свой живот, – продолжала она, – какой он сильный, прямо в клетку, и одновременно какой беззащитный. Это в мужском теле трогает меня больше всего. Ну, кроме еще одной детали, но об этом чуть позже. А какие у вас глаза, губы, волосы, вы просто не понимаете, что чувствует женщина, глядя на вас!
Она запустила пальцы в Валерину шевелюру, потом указательным пальцем прошла по его лбу, носу, губам, замедлив на них свое движение, потом по шее, середине груди и животу, и палец ее остановился на верхней пуговице на джинсах.
– Теперь главное – не суетиться, – сказала она, – будем продолжать…
В комнате было тихо. Шум большого города не проникал из-за тяжелых штор, как и солнечный свет. Свечи горели спокойно, огоньки их стояли ровно, не дрожали.
– Ну вот, – тон женщины был одновременно сочувственный и веселый, – видите, когда человека раздевают, он от этого не умирает. Давайте выпьем еще вина за ваше прекрасное тело, за его незащищенность, за его доступность мне.
Она протянула Валере бокал вина:
– Давайте чокнемся, вот так, теперь пейте и ничему не удивляйтесь.
Валера пил, не удивляясь тому, что самой выступающей частью своего тела чувствовал прикосновение ее пальцев. Потом как-то незаметно он оказался в ванне, где был вымыт весьма тщательно, при этом она говорила, почти не прерываясь. Она объясняла, как важно вымыть кожу всего тела, после того как оно пришло в соприкосновение с кровью вампира. К каким ужасным последствиям могут привести упущения в этом вопросе.
Обнаружив на Валериной ладони чей-то номер телефона и, скорее всего, догадавшись о его происхождении, она долго его смывала мылом и мочалкой, пока он не стал совсем неразличимым.
Потом Валеру вытирали полотенцем, запретив ему малейшее участие в этом процессе, и натирали каким-то кремом. Валера оказался лежащим на постели, на очень широкой кровати, женщина сидела на краю кровати, рядом с ним.
– Итак, – сказала она, – в письмах святого Родриго Толедского папе Пию VII описана борьба с вампирицей, которая сошла с борта каравеллы, пришедшей из Генуи. У девушки были рыжие волосы, это сразу вызвало подозрения. Потом ее видели на крыше церкви монастыря Мученика Стефана… Моя ладонь не мешает вам слушать? Извините, но мне очень приятно держать ее там, где она сейчас находится… Итак, девушку видели рядом с фигурой ангела с копьем прямо на самой кровле. Наутро одного молодого монаха нашли буквально растерзанным, грудь его была разорвана когтями, голова держалась на лоскутке кожи, и в нем не осталось ни капли крови. Даже из его ран виднелась плоть не красного, а белого цвета, как будто он был рыбой, а не человеком. По распоряжению святой инквизиции девушку искала стража. Ее искали в городе и за городом, обшаривая буквально каждый уголок, каждое строение, каждое дерево, каждый куст. Но ее нигде не было. А на следующее утро еще один монах оказался растерзанным таким же страшным образом. Но монахи не поддались страху и обещали молиться всю ночь. А сам святой вышел ночью на крышу церкви и молился там… Ночью луна спряталась за тучами, пошел мелкий косой дождь. Святой стоял, спрятавшись за фигурой ангела, и ждал, молясь про себя. Вдруг темнота, смешанная с дождем, сгустилась перед его глазами, и он увидел силуэт девушки, идущей по стоку воды на самом краю крыши… Пожалуйста, не вскрикивайте так громко, я знаю, что в последний момент не даю вам выстрелить, а ваш курок взведен так, что туже нельзя. Но я вас очень прошу… потерпите еще. Мне доставляет такое удовольствие немного помучать вас. Пожалуйста, еще немного… Да… вот так. Впрочем, ладно, пора сжалиться над молодым человеком. Вы не против, если я слегка проедусь на вас верхом? Нет? Я так и думала. Как вам нравится моя посадка? Смотрите, я сижу в седле, сохраняя контакт со спиной лошадки, а сама прогибаюсь вперед, могу целовать вас в губы, вот так… И еще и в шею, с левой стороны, вот так, не теряя такта…
От поцелуя в шею Валера почувствовал, как что-то похожее на судорогу сводит мышцы внутренней стороны бедер и мышцы живота, внизу которого собирается буря. Буря разразилась, и Валера почти потерял сознание…
Потом была долгая дорога. За первой станцией последовала вторая, потом третья. И каждый раз, когда Валеру целовали в шею, он прибывал на станцию, врезаясь в нее на полном скаку. Потом требовательная наездница разрешила немного отдохнуть. Потом Валера потерял счет времени…
Наконец он понял, что только что проснулся. Он был один в комнате. Он не чувствовал себя как-то особенно уставшим, но очень хотелось есть. Было так темно, что Валера не мог разглядеть своей ладони в темноте. Но, когда он проводил рукой, ему казалось, что от пальцев в темноте остается след. Он
