Синяя Борода вернулся под вечер четвертого дня – специально задержался, чтобы уж наверняка. На охоте он лишний раз подтвердил ходившую о нем молву: зайцев пополам раздирал, оленей голыми руками душил, с медведем схватился – тот едва лапы унес от этого кровожадного чудовища. Мрачный, ввалился в дом, зыркая по сторонам. Люстра начищена… сажа из камина выскоблена… Ну конечно, вот верные признаки! Все они пытаются откупиться уборкой, когда чувствуют вину за собой.
Запрет нарушен, тайна его известна. Посмеет ли жена поднять на него глаза? Сразу ли начнет… тсс, вот она спускается!
Синяя Борода напустил на себя равнодушный вид, а сам следил за баронессой из-под густых бровей.
– Приветствую, сударыня. Не скучали? Изучили замок?
– Садитесь, монсеньор, вы устали с дороги. Я велела подать вам горячий пунш.
«Заботу изображает. Ну точно была в комнате».
– Вы уходите от ответа, сударыня!
– Ни в коем случае. Присядьте, и я дам вам полный отчет.
– Оставьте его себе. А мне дайте ключи! – И барон тяжело опустился в кресло.
Но тут же вскочил.
– Это что?!
– Подушки, монсеньор. Чтобы вам удобнее сиделось.
Барон рассвирепел:
– Не заговаривайте мне зубы, сударыня! Уберите гадость с моего кресла! Принесите ключи!
– Не волнуйтесь, это вредно для здоровья. Вот ключи. – Лаванда отстегнула с пояса тяжелую связку.
Синяя Борода схватил и начал перебирать ключи, отгородясь от жены локтем и порой бросая на нее подозрительные взгляды. Что-то не видно на лице чувства вины. Страха тоже не заметно. Совсем бесстыдная, что ли? Прирожденная лгунья? А выглядела такой искренней в первый день, барон ей почти поверил…
Вот и заветный ключ.
Чисто.
Барон покрутил бороздку, поднес ключ к огню поближе, чтобы лучше рассмотреть. Не может быть! Он изучил их дьявольское племя вдоль и поперек…
Но как ни вертел Синяя Борода заговоренный ключ, маленького пятнышка обнаружить не мог. Это что же выходит, она его послушалась? Не может такого быть, потому что не может быть никогда!
Ни слова не говоря, де Ретц бросился из обеденной залы в южное крыло, где располагалась тайная комната. Запыхавшись, взбежал по винтовой лестнице, уткнулся носом в дубовую дверь. Сигнальная нить не повреждена и по-прежнему скреплена его личной печатью.
Мрачнее грозовой тучи, барон вернулся в залу и обратился к жене:
– Сударыня, вижу, вы не заходили в комнату, куда я вам строго-настрого запретил входить?
Лаванда терпеливо ждала возле кресла.
– Нет, мой супруг и повелитель.
– Почему?
– Потому что вы мне запретили.
– А почему я запретил, вы подумали?
– Нет, мой господин.
– Так подумайте! – взревел расстроенный муж. «Поторопился, что ли, с отъездом? Любопытство не успело разыграться. Но теперь сделаю наверняка. Нельзя доверять этим женщинам!» – Скройтесь с глаз моих, сударыня!
И барон опустился на кресло. Поерзал, устраиваясь поудобнее. Ну наконец его отбитый в седле зад перестанет страдать от твердого кресла! А ведь никто раньше и не подумал сделать ничего подобного… «Подушки, – пробормотал барон про себя. – Вот чертовка!» Он вытащил одну, чтобы сунуть под голову. На подушке руками жены были любовно вышиты его инициалы.
Барон де Ретц по прозванию Синяя Борода медлить не любил. На следующий день после разговора с женой направился он в город, где жила Людохавлия – семейная ведьма рода де Ретц. Как и ее мать, и бабка, и прабабка, она который год плела для семейства защитные чары, оберегала младенцев, особенно мужского полу, и наводила порчу на врагов.
Обитала Людохавлия в одноэтажном домике недалеко от рыночной площади. Барон явился с положенными подарками и потребовал:
– Заколдуй жену, чтобы в комнату зашла.
Ведьма удивилась, но виду не подала и усадила дорогого гостя в кресло возле очага, на котором булькала в котле какая-то мерзость. Синяя Борода невольно отодвинулся. Людохавлия слышала много слухов, но тут ей впервые представился случай узнать самую истинную правду из первых уст. Она
