решается, если передоверить слежку технике. У роботов и механизмов внимания нет. Это не отдельная волевая сущность, собирающая вокруг себя свой мир, а… скажем так, элемент пейзажа. Где-то стоит машина, которая записывает наш разговор, а затем она передает запись куда-то еще. И уже запись просматривает живой человек. Но его внимания мы не уловим. Может, он вообще сидит на другой половине земного шара?
Бьянка поежилась и встала.
— Пойдем отсюда.
Я усмехнулся, но не стал возражать и тоже поднялся.
— Пойдем. А куда?
— Поехали ко мне? — Она посмотрела на меня и улыбнулась.
— Ну поехали. — Я пожал плечами. — Посмотрим, где ты теперь обитаешь.
Ее симпатичный микро-ниссан синего цвета терпеливо ждал свою хозяйку на ШАДовской стоянке — вместе с женщиной-водителем внутри. Когда мы сели, я попросил Бьянку не мешать — хотел немного пообщаться с водителем в том же режиме, в каком недавно говорил с секретаршей. Бьянка воспротивилась. Пока мы спорили, водитель завела мотор и выехала на шоссе. Она делала вид, будто не слышит нашего разговора, но я ощущал исходящий от нее запах страха также ясно, как если бы она пахла не страхом, а чесночным соусом.
— Нельзя отнимать у людей свободу! — Заявила Бьянка непререкаемым тоном, словно глаголила самоочевидную Истину, с которой все должны были согласиться, лишь только ее услышав.
— Я не отнимаю свободу. Я ее даю.
— Да неужели? А со стороны и не скажешь.
— Люди слишком привязаны к своему миру. Кто же виноват, что их воля совершенно не приучена самостоятельно определять свои цели вне социального и биологического контекста?
— Подумайте только, «социальный и биологический контекст»! — Бьянка закатила глаза. — Сколько умных слов для оправдания своей жестокости.
— Ты считаешь, что я поступаю жестоко, пытаясь обеспечить нашу безопасность?
— Хельга ни в чем не виновата, я в этом уверенна! А ты похож на человека, выкидывающего рыбу из воды и заявляющего при этом «ну кто же виноват, что она не умеет дышать вне океанического контекста?»
Я вздохнул и отвернулся к окну.
Некоторое время мы ехали молча. Потом я почувствовал, как Бьянка берет меня за руку.
— Не злись. Но когда ты пользуешься своей силой, это почти всегда ужасно… и жестоко. Только пару раз она была к месту. Вот, например, когда ты сражался с Пауком. Тогда ты спас целый город. Но обычно… когда ты направляешь ее на простых людей, это… это неправильно.
— Я не злюсь. Наоборот, я сижу и пытаюсь понять, почему я не злюсь, хотя и должен. Ты неправа во всем. Никому другому я не позволил бы так разговаривать со мной. Знаешь, с моей точки зрения, самое странное в наших отношениях то, что я до сих пор ничего с тобой не сделал. И не хочу. Почему- то. Ты не знаешь почему, а? — Я повернулся и посмотрел ей в глаза. — Это какие-то особые чары? Приворотное зелье? Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Да ну тебя, — она зарделась и убрала руку. — Дурак.
Я отвернулся. Опять минуты тишины и опять она заговорила первой.
— Ты похож на дикого зверя, — сказала она. — Поначалу я тебя тоже боялась, но когда поняла, что ты как зверь — перестала. Ты не злой. Ты просто какой-то дикий. Ты как чудище, привыкшее к тому, что все его боятся. Ты настолько к этому привык, что считаешь это нормальным и правильным. Ты знаешь, что вызовешь страх и ненависть и действуешь так, как будто бы они уже направлены на тебя. И ты их, конечно, вызываешь. Но я не смотрю на тебя как на чудище. Я знаю, что ты на самом деле другой. И ты в глубине души тоже это знаешь и знаешь, что я знаю.
— Чушь собачья все это. Ты начиталась глупых сказок. Скажи еще, что если я тебя поцелую, то древнее проклятье падет и я вмиг стану прекрасным принцем. — Криво усмехаясь, я посмотрел на нее.
Она опять зарделась, и улыбнулась одновременно смущенно и с вызовом.
— А ты попробуй.
Я отвернулся и остаток дороги мы ехали молча. Желание насилия и убийства терзало меня, как желание выпить — старого пьяницу. Но Бьянку я не хотел убивать, а Хельга, которая вела машину, изображая из себя безмолвного робота, так и не дала мне повода.
Мы остановились в юго-западном районе города, в подземном гараже высотного жилого дома. Бьянка сказала Хельге, что та сегодня ей больше не понадобится и потому может идти домой, но Хельга лишь покачала головой.
— Моя смена заканчивается в шесть, фрау Бьянка. Пока не придет моя сменщица, я не имею права уходить.
— К тебе ее герр Рихтер приставил? — Спросил я, когда мы отошли от машины. — Похоже, она из Безопасности.
— Да? — Бьянка оглянулась. — Ну и что?.. Очень милая женщина.
