предусмотренных пятой, восьмой, тринадцатой и четырнадцатой поправками к конституции.
— И поэтому?…
— И поэтому миз Карви запретили делать аборт.
— Какова роль «Литтлер против Карви» в отношении «Роу против Уэйда»? — спросила Лопес.
— Его часто называют прецедентом, отменившим «Роу против Уэйда».
— Запрещая тем самым аборт эмбрионов, находящихся позднее определённой стадии развития?
— Именно.
— И каков же статус «Литтлер против Карви» сегодня?
— Оно всё ещё действует.
Лопес кивнула.
— Итак, как я только что сказала, «Литтлер против Карви» делает аборт незаконным позже определённой стадии развития плода. Не могли бы вы пояснить присяжным, каким образом в «Литтлере» проводилось разграничение между состоянием наличия и отсутствия личности?
— Конечно. Весь процесс в «Литтлер против Карви» строился вокруг именно этого вопроса: когда эмбрион становится личностью? Ведь, — Неруда провернулась в сторону судьи Херрингтона, — мы не можем окончательно решить, когда некто перестаёт быть личностью, если не знаем, когда он ею становится.
Плоский подбородок судьи опустился и поднялся.
— Однако поторопитесь с этим, — сказал он.
— Конечно, конечно, — сказала Неруда. — Проведение границы между личностью и неличностью является одной из величайших задач биоэтики. Существует, конечно, позиция радикальных сторонников права на жизнь: новая личность, со всеми своими правами, появляется в момент зачатия. Противоположная крайность — утверждение, что новая личность не существует до момента рождения, примерно девятью месяцами позже — хотя на самом деле с 1970 годов существует довольно активная фракция, считающая, что даже это слишком рано, и утверждающая, что личность не существует до появления существенных мыслительных способностей, что происходит в возрасте от двух до трёх лет; эти люди считают и аборты, и безболезненный инфантицид одинаково приемлемыми с моральной точки зрения.
Я заметил, как на лице нескольких присяжных отразился ужас, но Неруда продолжала говорить.
— Зачатие и роды — это, разумеется, хорошо определённое моменты времени. Хотя зачатие человека впервые наблюдалось непосредственно лишь в 1969 году, изучая животных, мы ещё за сто лет до этого выяснили, что зачатие происходит, когда сперматозоид сливается с ооцитом.
— Ооцитом? — повторила Лопес.
— Женской гаметой. То, что в быту обычно называется яйцеклеткой.
— Хорошо, — сказала Лопес, — зачатие происходит, когда сперматозоид и яйцеклетка сливаются.
— Да, и это определённый до секунды момент времени. Мы также, разумеется, очень точно фиксируем время рождения. Вот, к примеру… — Неруда замолчала.
— Да, профессор?
— Ну, в общем, в этом зале присутствует мистер Салливан.
Сейчас я всегда сидел прямо; от того, что я откидывался на спинку, дополнительного удобства не возникало.
— Что такого важного в мистере Салливане? — спросила Лопес.
— Теперь он, конечно, мнемоскан, однако его оригинал был, насколько я помню, первым ребёнком, родившимся в Торонто после полуночи 1-го января 2001 года.
— Вещественное доказательство ответчика номер десять, — сказала Лопес, беря в руки кусочек прошлого. — Вырезка из «Торонто Стар» за вторник, 2 января 2001 года, посвящённая этому факту.
Доказательство было принято, и профессор Неруда продолжила:
— Итак, если исключить крайние точки зрения, о которых я упомянула ранее, мы обычно считаем, что личность становится личностью в момент рождения. Однако был ряд интереснейших судебных процессов, которые испытывали этот подход к определению начала существования личности на гибкость.
— Например? — спросила Лопес.
— «Департамент здравоохранения и социальных служб против Малони».
— Что там произошло?
— Бренда Малони — эмоционально нестабильная женщина из Бронкса, Нью-Йорк. В 2016 она забеременела, и через стандартные тридцать девять недель её катили в родовую палату, когда она увидела столовый нож на подносе с едой, приготовленной для другого пациента. Он схватила нож и воткнула его себе в живот, мгновенно убив своего ребёнка ещё до того, как он успел родиться. — Я снова увидел, как присяжные поёжились, и Неруда снова
