— Но когда вернётесь домой, — добавил я, — вымойте рот с мылом.
Она поднялась с кресла, в котором сидела, и пошла к шлюзу. Я дождался, пока она закончит шлюзование, потом вернулся к видеофону.
— Смайт, — сказал я.
Пауза.
— Смайта сейчас нет, — ответил голос женщины-диспетчера.
— И где же он?
— В туалете.
Везучий чёрт. Интересно, это правда, или они опять пытаются меня надуть.
— Ладно, скажите ему, что я только что послал ему подарочек.
Грузовой отсек ракеты имел форму цилиндра высотой метра три и диаметром примерно метр. По сравнению с ним третий класс казался роскошным.
— Как… э-э… вы хотели бы расположиться? — спросил Хесус Мартинес, мускулистый лысый мужчина, надзирающий за погрузкой.
Я посмотрел на Карен. Она вскинула брови, оставляя это на моё усмотрение.
— Лицом к лицу, — сказал я. — Окон нет, так что смотреть будет особо не на что.
— Света тоже не будет, — сказал Хесус, — когда задраят люки.
— А вы не можете дать с собой нам этих светящихся штук? — спросил я. — Люцифериновых, или как их?
— Думаю, можно, — ответил Хесус. — Но каждый грамм стоит денег.
— Запишите на мой счёт, — сказала Карен.
Хесус кивнул.
— Как скажете, миссис Бесарян. — Он велел стоящему рядом с ним человеку принести световых палочек, потом, снова повернувшись к нам, сказал: — Вы ведь понимаете, что нам придётся пристегнуть вас на первый час, когда ракета будет разгоняться с постоянным ускорением. Но потом вы сможете отстегнуться, если пожелаете. Как видите, мы уже выстлали внутреннюю поверхность грузового отсека смягчающим материалом. Ваши тела прочны, но старт будет тяжёлым.
— Это нормально, — сказал я.
— Хорошо, — ответил Хесус. — Сейчас время Т минус шестьдесят минут. Давайте устраиваться.
Я вошёл в вертикальный цилиндр грузового отсека и прислонился к закругляющейся стене напротив входа. Потом я развёл в стороны руки, приглашая Карен к себе в объятия. Она тоже вощла в отсек и обхватила меня. Почему бы нам так и не лететь, обнявшись? Конечности у нас не затекают.
Хесус и двое его помощников немного подвигали нас и пристегнули.
— Такие, как вы, искусственные тела — это, возможно, будущее пилотируемой космонавтики, — сказал Хесус, не прерывая работы. — Никакого жизнеобеспечения, и о длительных перегрузках беспокоиться не нужно.
Тот, кого Хесус отправлял за световыми палочками, вернулся.
— Они светят по четыре часа каждая, — сказал он, переламывая одну и встряхивая; она залила помещение светом… зелёным, полагаю, то был оттенок зелёного цвета. — У вашего брата нормальное ночное зрение?
— Более чем нормальное, — ответил я.
— Тогда вам будет достаточно одной за раз, но на всякий случай вот ещё.
Он засунул их в сетчатый карман, закреплённый на стене грузового отсека, где Карен легко могла их достать.
— Да, и её одно, — сказал Хесус. Он протянул мне нечто такое, чего я не видел уже очень-очень давно.
— Газета? — спросил я.
— Сегодняшняя «Нью-Йорк Таймс», — ответил он. — Ну, по крайней мере, первая страница. Они печатают тысячу экземпляров ежедневно, на бумаге, для Библиотеки Конгресса и нескольких чудаков, готовых платить по тысяче баксов за печатный экземпляр.
— Ага, — сказал я, — слышал о таком. Но зачем это мне?
— Таковы были инструкции от парней на Луне. Это поможет вам доказать, что вы прилетели с Земли; никаким иным способом, кроме как грузовой ракетой, газета не могла добраться до Луны за двенадцать часов.
— О, — сказал я.
Хесус запихнул газету в другой сетчатый карман.
— Всё готово? — спросил он.
Я кивнул.
— Да, — сказала Карен.
