Мнемоскан

Я не был уверен, что это меня убедило, но продолжал слушать.

— Не хочу говорить вам неприятные вещи, — говорил Сугияма, — но я знаю, что вы все реалисты; будь это не так, вы не оказались бы здесь. Каждый из вас знает, что ваш естественный срок жизни практически истёк. Если вы решите подвергнуться процедуре, то именно новый вы продолжит жить в вашем доме, в вашей семье, среди ваших друзей. Однако эта версия вас будет помнить этот самый момент точно так же, как и всё, что происходило с вами; она будет вами.

Он замолчал. Я подумал, что быть синтетическим лектором не очень удобно; живой человек мог бы оправдать паузу необходимостью выпить воды. Но через мгновение Сугияма продолжил:

— Но что станет с оригинальным вами? — спросил он.

Карен наклонилась ко мне и прошептала зловещим шёпотом:

— Сойлент Грин[2] — это люди!

Я понятия не имел, о чём она.

— Ответ, разумеется, таков: нечто потрясающее, — сказал Сугияма. — Старая версия вас проживёт остаток жизни в неописуемой роскоши в Верхнем Эдеме, нашем комплексе для престарелых на обратной стороне Луны. — Позади Сугиямы начали проплывать фотографии чего-то, напоминающего пятизвёздочный курорт. — Да-да, мы основали первое гражданское поселение на Луне, но мы не жалеем никаких расходов и обеспечим вашему прежнему «я» первоклассный уход до тех пор, пока не наступит тот печальный, но неизбежный день, когда бренная плоть окончательно сдастся. — Я читал, что «Иммортекс» кремирует умерших прямо там и, разумеется, не устраивает ни похорон, ни могильных плит — ведь, в конце концов, как они утверждают, личность продолжает жить…

— Жестокая ирония, — сказал Сугияма, — состоит в том, что Луна — идеальное место для стариков. При силе тяжести всего в одну шестую земной падение, которое на Земле сломало бы вам бедро или голень, там не причиняет вреда. При такой тяжести даже в ослабевших мускулах достаточно сил. Подняться с кровати, вылезти из ванной — для этого больше не требуется усилий, равно как для того, чтобы подняться по лестнице — хотя на Луне совсем не много лестниц; люди там настолько лёгкие, что проще пользоваться пандусами.

— Да, жить на Луне здорово, когда вы в преклонном возрасте; оригинальная версия меня в этот самый момент прекрасно проводит время в Верхнем Эдеме, можете мне поверить. Но попасть на Луну — это совсем другая история. Перегрузки, испытываемые в стартующей с Земли ракете, очень велики, хотя остальная часть путешествия, в течение которой вы находитесь в невесомости, переносится легко. Так вот, мы, разумеется, не пользуемся ракетами. Мы пользуемся космопланами, которые взлетают горизонтально и постепенно поднимаются на низкую околоземную орбиту. В течение всего полёта вы ни разу не испытываете перегрузок больше 1,4 g, так что с помощью специальных анатомических кресел и прочих приспособлений мы даже самого дряхлого человека способны доставить на Луну живым и здоровым. А добравшись до Луны, — он сделал драматическую паузу, — вы попадаете в рай.

Сугияма оглядел собравшихся, заглядывая им в глаза.

— Чего вы боитесь сейчас? Заболеть? На Луне это маловероятно; всё, что попадает в лунные поселения, проходит обеззараживание, а чтобы попасть из одного поселения в другое, микробам придётся преодолеть вакуум и жёсткую радиацию. Хулиганов? На Луне никогда не было ограблений или других насильственных преступлений. Холодных канадских зим? — Он усмехнулся. — Мы поддерживаем постоянную температуру в двадцать два градуса Цельсия. Вода, разумеется, очень дорога на Луне, поэтому влажность мы держим низкой, так что никакой больше душной сырости летом. Весь год вы будете себя чувствовать как прекрасным весенним утром на американском Юго-Западе. Поверьте мне: Верхний Эдем — это лучшее место, чтобы провести старость, замечательный курорт с силой тяжести настолько низкой, что вы снова почувствуете себя молодыми. Это беспроигрышный сценарий, и для вашего нового «я» здесь на Земле, и для прежнего там, на Луне. — Он широко улыбнулся. — Ну что, есть желающие?

3

Моей маме сейчас шестьдесят шесть. За почти три десятка лет с того дня, как отца поместили в больницу, она не вышла замуж. Конечно, папа ещё не умер.

Хотя, в сущности, и не жил.

Я виделся с мамой раз в неделю, по понедельникам в середине дня. Иногда мы виделись чаще — на День Матери, на её день рождения, на Рождество. Но временем наших регулярных встреч было 14:00 в понедельник.

И повод был совсем невесёлый.

Отпечатки пальцев открыли мне в дом, в котором я вырос, стоящий прямо на берегу озера. Он стоил недёшево во времена моего детства; сейчас же это было целое состояние. Торонто — словно чёрная дыра, заглатывает всё, что попадает в его горизонт событий. Он сильно вырос за три года до моего