— Никто
Двое в конце концов перестали быть Одним, и Понтер с Адекором и другими мужчинами снова вернулись на Окраину. По дороге Понтер ничего не сказал Адекору о том, что встречался с Даклар. Не то чтобы Адекора расстроило бы то, что Понтер проводил время женщиной — ревновать однополого партнёра к его связям с противоположным полом было бы в высшей степени нелепо.
Однако Даклар — это не просто какая-то женщина.
Как только Понтер и Адекор выгрузились из автобуса возле своего дома, навстречу им вылетела Пабо, собака Понтера красновато-коричневого окраса. Иногда они брали её с собой в центр, но в этот раз решили оставить дома; в их отсутствие она могла запросто прокормиться охотой.
Все трое вошли в дом, и Понтер тут же присел на диван. Вообще-то была его очередь готовить ужин, и обычно он принимался за дело сразу, как только они входили в дом, но сегодня он хотел сначала поговорить с Адекором.
Адекор пошёл в уборную, и Понтер ждал его, нетерпеливо ёрзая. Наконец, послышался звук смывных струй. Адекор вышел и заметил, что Понтер сидит на диване; он выразительно поднял бровь.
— Присядь, — сказал Понтер.
Адекор взгромоздился на седлокресло лицом к Понтеру.
— Я хочу, чтобы ты услышал это от меня прежде, чем услышишь от кого-то ещё, — сказал Понтер.
Адекор ничего не сказал, лишь выжидающе глядел на него.
— Большую часть периода, когда Двое были Одним, я провёл с Даклар.
Адекор заметно осел в своём седлокресле, его ноги бессильно обвисли по сторонам.
— Даклар? — повторил он и переспросил, словно была какая-то другая Даклар: — Даклар
Понтер кивнул.
— После того, что она со мной сделала?
— Она жаждет прощения, — сказал Понтер. — Твоего прощения и моего.
— Она пыталась добиться моей кастрации!
— Я знаю, — тихо сказал Понтер. — Я знаю. Но ей не удалось.
— Нет ножа — нет раны? — взвился Адекор. — Так, что ли?
Понтер молчал томительно долго, собираясь с мыслями. Он прокручивал эту речь в голове, пока автобусе ехал из Центра, но, как всегда в таких случаях, реальность сильно отклонилась от запланированного сценария.
— Послушай, я же должен подумать о детях. Будет плохо, если их отец и женщина, с которой они живут, станут враждовать.
— Мне Жасмель и Мегамег тоже не безразличны, — сказал Адекор. — Но не я начал этот конфликт.
Понтер медленно кивнул.
— Разумеется. Но… всё-таки… им нелегко пришлось в эти двадцать месяцев.
— Я знаю, — сказал Адекор. — Мне очень жаль, что Класт умерла, но, ещё раз, я не начинал этот конфликт. Его начала Даклар Болбай.
— Я это понимаю, — сказал Понтер. — Но… но прощение приносит пользу не только тому, кого прощают. Но и тому,
Адекор, по-видимому, задумался над его словами. После короткого молчания она сказал:
— Две с лишним сотни месяцев назад я ударил тебя…
Понтер почувствовал, как его губы сами собой сжимаются. Они никогда об этом не говорили.
