Евгений пребывал в муках нерешительности. Ему полагалось следить за поджогами и бездействовать? Но если так, то почему генеральша Звездный- Городок и барон Лукойл-Газпром были столь уклончивы? Почему они не рассказали ему о грядущей опасности? Чего от него ждали? Как он должен поступить: тушить пожары или просто оставаться на посту? Если в пределах видимости имеются три независимых источника огня, то это наверняка означает, что по всему городу их еще больше. В Москве явно творилось что-то странное. Но ни о какой умышленной враждебной атаке тоже речи быть не могло!.. Ничто в его военной подготовке даже отдаленно не напоминало ситуацию, в которую он теперь угодил.
Внезапно Евгений различил отдаленный шум.
Сперва лейтенант принял его за музыку, потому что в нем повторялся определенный ритм. Но по мере того как шум становилось ближе и громче, юноша понял, что он заблуждался. Люди скандировали, били в барабаны и дули в трубы, совершенно не слушая друг друга. Какофония была просто чудовищная. «Долой!» — кричали они и добавляли какое-то слово. Но какое? Будь Евгений проклят, если он мог хоть что-то разобрать.
Лейтенант вскочил на коня и помчался по Театральному проезду к Тверской. На перекрестке он взглянул на север и увидел сумрачную лавину горожан, с рокотом накатывающуюся по улице прямо на него. Некоторые несли развевающиеся знамена, а другие потрясали стиснутыми кулаками. Именно про это зрелище барон и сказал: «Увидите — не ошибетесь». Но Евгений все еще терялся в догадках и недоумевал — он до сих пор не мог понять, что здесь происходит.
Рядом с ним возник сержант.
— Подкатить орудие и открыть огонь, командир?
— По нашим согражданам? — вырвалось у Евгения.
— Подобные случаи известны, господин лейтенант.
Толпа неумолимо приближалась. Теперь Евгений мог разглядеть отдельные лица. Процессию возглавляли три белых коня, запряженные в открытый экипаж. А позади клубились демонстранты. Они заполонили улицу от стены до стены. У большинства людей были вроде бы красные шарфы. Но запряженная в карету тройка… Не кажется ли она знакомой? Неужели это она… Евгений прищурился… да, точно, та самая клонированная тройка, которая принадлежит его кузине Авдотье! Та, чью уникальность Авдотья обеспечила, купив патент на геном и отказавшись его лицензировать.
— Прикажете подкатить орудие, командир, и нацелить его на народ? Просто на всякий случай.
— Да-да, незачем беспокоить меня вопросами, так и сделайте, — рассеянно пробормотал Евгений.
Он изо всех сил таращился, пытаясь сфокусировать зрение, проклиная слабость лунного света и молясь. Они медленно приближались, пока наконец… да, на козлах, несомненно, сидела баронесса Лукойл-Газпром. За спиной у нее маячила Ирина, песьеголовый византийский посол, приглашенный баронессой на сегодняшнюю вечеринку, и… царь Ленин?
У Евгения тотчас закружилась голова.
И тут он расслышал слова. «Долой князя!» — скандировала толпа. «Долой князя!», «Долой князя!»…
Государственная измена! Разумеется, загадочное предостережение генерала было связано именно с предательством. А теперь, когда настала необходимость действовать, Евгений обнаружил, что впал в ступор.
— Если мы собираемся стрелять, командир, то сейчас самое время. Еще успеем дать второй залп, если первым их разогнать не удастся.
— Я… — произнес Евгений и осекся.
Его осенило. Он знал, чего потребовала бы от него генеральша Звездный-Городок, будь она здесь. Но он не мог стрелять в свою кузину. Они вместе играли в детстве. Подростками соперничали за одних и тех же любовников. Он был свидетелем на ее свадьбе с этим напыщенным олухом, ее мужем.
Однако он должен. И он выполнит свой долг.
Евгений вытащил табакерку и со щелчком открыл ее, изображая уверенность, которой не ощущал.
— Все готово, сержант?
— Да, командир.
— Хорошо. — Евгений взял понюшку, дивясь ровности собственного тона. Желудок превратился в кусок льда. Лицо онемело. Переживет ли он это решение?
— В таком случае вы можете…
— Ваше благородие?
Губы у Евгения двигались, но из них не исходило ни звука.
— Господин лейтенант, вы приказываете мне стрелять?
— Я…
— Стоп! Стойте! Не стрелять!
Евгений резко обернулся и увидел человека, который никак не подходил на роль ангела спасения. Хортенко (а это был именно он) высунулся из окна своей знаменитой белой с голубым кареты. Сервиль-кучер нещадно нахлестывал лошадей, несущихся по Охотному Ряду. Экипаж грохотал и подскакивал на мостовой, угрожая рассыпаться от тряски.
