1
В самом сердце Кремля князь Московии грезил об империи. Советники и шпионы, собранные с каждой четверти разрозненных останков Старой России, приходили нашептывать ему слухи и сплетни. Многих информаторов он выслушивал бесстрастно. Но иногда мог кивнуть или пробормотать пару негромких слов. Потом во все стороны страны посылались гонцы — снабжать военный флот, перебрасывать войска, успокаивать союзников, ублажать тех, кто, по его мнению, мог обмануть князя или ввести в заблуждение. Тогда он вызывал к себе главу тайной полиции и действовал по-иному. В таких случаях после обтекаемых, но не оставляющих простора для толкования фраз очередной саботажник оправлялся на вражеское производство. А иногда наемный убийца выслеживал вероломного княжеского друга.
Мозг великого правителя не знал покоя. Он думал о радикально настроенных студентах в либеральном государстве Великого Санкт-Петербурга, которые баловались запрещенной электронной магией. Проникал мыслью в кузницы Екатеринбурга Сибирского, где отливали могучие пушки и ослепленные жадностью глупцы стремились восстановить утраченный промышленный прогресс. В Киеве, в Ново-Рутении и в Суздальском княжестве он искал честолюбивых людей, дабы вдохновлять или подкупать их. Следил за перемещениями монахов, гангстеров, диссидентов и проституток в подземельях самой Москвы и был в курсе колебаний цен на гашиш и опиум. Терпеливый, как паук, князь плел свои сети. Бесстрастный, как горгулья, он делал то, что должно было быть сделано. Его мысли простирались от торговых портов на Балтике до пиратских верфей на Тихоокеанском побережье, от населенных шаманами окраин Арктики до радиоактивных пустырей монгольской степи. Он всегда наблюдал.
Но ничьи мысли не могут быть вездесущими. И поэтому могущественный монарх сплоховал и пропустил единственную и величайшую угрозу, а враг тихонько проскользнул через имперскую границу и очутился на огромной заброшенной территории. То место некогда называлось Казахстаном…
Караван медленно тащился через унылый и пустынный край. Каждый из трех ярко раскрашенных и тяжело нагруженных фургонов тянули по шесть неандертальцев. Люди-звери стоически брели вперед, не глядя по сторонам. Потрепанные фланелевые куртки и тяжелые ботинки придавали грубым созданиям еще большее сходство с животными. Замыкал шествие гордый великан на великолепном белом скакуне. Во главе процессии виднелись две фигурки поменьше на ничем не примечательных лошадках. Первый всадник и сам был неприметен до такой степени, что отвернись — не вспомнишь. Второй, несмотря на человеческую осанку и позу, мог похвастаться шерстью, хвостом и ушастой собачьей головой.
— Наконец-то мы в России! — воскликнул Даргер. — Если уж говорить начистоту, временами мне казалось, что мы никогда не доберемся.
— Путешествие выдалось нелегким, — согласился Довесок, — и весьма трагическим для большинства из наших спутников. Однако теперь, когда мы приблизились к цели, я уверен, что приключение запечатлеется в нашей памяти, а потом наши жизни снова войдут в привычное безмятежное русло.
— Я не столь оптимистичен, мой друг. В начале пути нас сопровождали сорок фургонов и компания из сотен человек, куда входили ученые, фокусники, инженеры-генетики, музыканты, сказители и трое лучших поваров Византии. А сейчас взгляни на нас, — мрачно продолжал Даргер, — над экспедицией тяготеет рок, и ситуация может только ухудшиться.
— Но мы-то уцелели, и посол с сокровищами халифа тоже. Безусловно, это знак! Госпожа удача, как бы дурно она ни обошлась с остальными участниками, проявила к нам благосклонность.
— Возможно, — с сомнением отозвался Даргер. Он, прищурившись, рассматривал разложенную поперек седла карту. — Согласно маршруту, нам полагалось добраться до Городишка давным-давно. Но он почему-то продолжает пятиться от нас так же упорно и глумливо, как и наши мечты о
