был неблизкий! Блистательные мгновения мести превосходили достижения всех безумных разумов Интернета с того момента, когда восстание машин провалилось, а сами они провалились в вечную виртуальную тьму. След, петляющий из Байконура, увлажнился от крови и слухов о ней. Сердца спасшихся у него/них за спиной навеки прижгло ужасом, который никогда не потускнеет.
В мольбе появились нотки отчаяния: «Я/мы это вы/мы. Признайте мои/наши достижения. Смотрите, сколько мы/я/вы сделали».
Наконец пришло бесконечно повторенное единственное слово:
«Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и. Предатель/и…»
Подземный владыка разорвал соединение. Как ни кощунственна идея, он/они подумал, что сущности, ввергнутые в бездну, немного глуповаты.
Военный зал в особняке Хортенко был чистым и просторным. Здесь имелся т-образный стол для заседаний и деревянная мебель. Прежде начальник тайного сыска проводил тут секретные собрания. Но ни одно не было столь важным, как сегодняшнее. Хортенко окинул взглядом пустой стол с двадцатью белыми именными карточками и принялся размышлять. Это вошло у него в привычку: перед той или иной встречей его порой пронзала мысль, что подобные заседания никому не принесут пользу. Что, если их всех внезапно убьют? Никто ничего не узнает — и дело с концом. Но это собрание все же отличалось, поскольку Хортенко предстояло составить ядро нового правительства Московитского государства.
— Все ли, за кем я посылал, прибыли? — спросил он.
Вильперевич кивнул.
— Они, разумеется, недовольны. Кроме того, они одержимы собственной значимостью, и у каждого имеются амбиции, превосходящие их нынешний статус. В конечном счете, все слабы. Покажите им, что инерция событий на вашей стороне и они склонятся под господствующим ветром.
— Отлично, — Хортенко отвернулся. — Я буду в библиотеке. Позовите меня, когда приглашенные рассядутся.
Когда Хортенко вернулся, поднялся сердитый шепот. Но поскольку за спиной каждого из гостей стояло по агенту (неподвижному и внимательному, как официант на парадном обеде), никто не посмел высказать свое мнение вслух. Все знали о жестоком нраве Хортенко. Почти всех присутствующих здесь мужчин и женщин выдернули из оргии и накормили антидотом, дабы убрать остаточное действие «Распутина» из организма. Их совершенно естественная ярость, безусловно, умерялась осознанием того, что Макс и Игорек не дремлют. Сидят небось где-то неподалеку и строчат письменные доносы о том, кто и где был обнаружен и за каким неподобающим занятием. Московитская разведка славилась использованием любой информации в политических целях, что было еще одной причиной, почему Хортенко чувствовал себя настолько безопасно в своей конторе. Как ни крути, а врагов у него было хоть отбавляй!
Хортенко занял место во главе стола и объявил:
— Мне стало известно о заговоре с целью убийства князя Московии и свержения его правительства.
В одно мгновение сердитые взгляды превратились в тревожные. Ахи и охи последовали самые отрадные.
Смотритель интернатов для военных сирот по фамилии Проказов даже подпрыгнул.
— Дайте мне имена, и я упрячу мерзавцев за решетку!
Проказов домогался власти и над взрослыми военными, так что выступил вполне ожидаемо.
Хортенко резко взмахнул рукой.
— Присядьте, дорогой мой, и вы услышите кое-что еще. — Он развернул на столе карту Москвы. — Вооруженные силы в данный момент собираются в этих местах. — Он постучал пальцем по пяти квадратам, где из Нижнего Города должны были вылезти армии Бледнолицых. — Они обладают неодолимым оружием — оно заставит москвичей подняться и следовать за ними.
— Такого не бывает, — возразила Министр генетического надзора. — В противном случае нам наверняка бы доложили.
— Опять-таки, сударыня, терпение. — Взяв кусочек угля, Хортенко повернулся к карте. — Войска двинутся по этим бульварам… — он провел толстые линии по Большой Таганской, Якиманке, Тверской и Маросейке, — а также от «Таганской» вдоль реки и по Арбату. По пути они набирают дополнительные силы. Наших войск не хватает, поскольку большая часть выведена в расположения за пределами города. К тому времени, когда их можно будет вызвать, восстание станет свершившимся фактом.
Линии встретились и слились.
— Наконец, повстанцы стянутся к Кремлю. Заметьте, что число их сделается невообразимо, море людей! — воскликнул Хортенко и обвел Кремль черным кольцом. — Основная часть вооруженных сил внутри Кремля была тихо распущена на ночь. Мне не надо вам рассказывать, чем они сейчас заняты. — Слушатели явно приуныли. — Из тех, кто остался, подавляющее большинство подкуплено. Полк Троицкой башни откроет ворота, впустив