наблюдал за процессом. Наконец Блюмквист улыбнулся, сказал: «Щекотно» — и убрал ладонь.
— Ну а вы, господа, если желаете, можете отправиться в Исландию. Только ваш диковинный корабль мы вам не отдадим. Но дадим лодку. Также оставьте с нами часть ваших людей, пусть они научат нас управлять дирижаблем.
— Я так полагаю, ваши люди уже пытали подойти к нему? По дороге сюда мы слышали, как сработали системы самонаведения, — Володька в упор смотрел на Иванова.
— Мы просим прощения, это была случайность. Нескольких бойцов охраны не успели предупредить.
— И как результат? — с невинным видом спросил Володька.
Инга, на входе «боязливо» прижимаясь к нему, успела шепнуть, что с дирижаблем всё в порядке: местные сунулись, но отступили после выстрелов и работы катапульты с огнесмесью.
— К нашему великому сожалению, плачевен, — ответил Иванов, — поэтому мы будем настаивать на том, чтобы ваши люди научили нас управлять кораблём, иначе мы вас не отпустим.
— Я так полагаю, вы нас шантажируете? — Густав развернулся к Иванову.
— Нет-нет, ничего личного! — заверил тот.
— Хорошо. — Владимир жестом остановил Густава. — Я, Густав и моя жена покажем вам, как открыть дирижабль. Каждый из нас знает только часть кода доступа. Но вместе мы знаем его полностью. Управлять аэростатом не сложно, оставшиеся вас этому научат. Но только у нас мало времени, я предлагаю прямо сейчас отправиться в аэропорт. Блюмквист останется здесь, выяснит вопрос, кто остаётся тут, а кто поплывёт с нами в Исландию. И проследит, — Володька повернулся к Блюмквисту и повысил голос, — чтобы все получили антивирус!
— Хорошо, командир. Всё будет сделано, — тот вновь придурковато заморгал глазами.
— Я рад, что мы с вами договорились. — Иванов повернулся к Густаву и посмотрел на него. — Надеюсь на сотрудничество. С вашим отцом мы тоже в конечном итоге нашли общий язык. Жду вас на ужин.
— Непременно будем, — любезно ответил Густав.
Прощание было коротким, на Готланде пожелали остаться все. Блюмквист, развив бурную деятельность, принял команду над желающими принять вакцину и вновь спустился в подвал. При этом он опять придурковато моргал глазами и утверждал, что у него, как у верноподданного члена Конфедерации, есть ценные и конфиденциальные сведения, которыми ему нужно срочно поделиться с правительством Конфедерации.
А Володьку, Ингу и Густава привезли обратно к дирижаблю. Их сопровождал новый провожатый, который представился как министр Ульрих Фишер. Правительство Конфедерации уполномочило его на получение кода доступа на дирижабль.
— Скажите вашим бойцам, герр Фишер, чтобы они отошли на безопасное расстояние, — попросил его Володька, рассматривая на снегу пятна крови и незаметно оглядывая дирижабль. — К дирижаблю мы пойдём только вчетвером, иначе система опознания будет заблокирована, и мы все попадём под её огонь.
Министр засуетился, раздавая указания. Бойцы охраны подались назад.
— Ещё немного назад, — прикинул расстояние Густав. — И передайте бойцам, чтобы они не высовывались из укрытий. Видите, система за нами наблюдает, — Густав указал на торчащую антенну связи.
Министр вновь дал указание командиру бойцов.
— Ладно, теперь хорошо. Не пойдёте ли вы первым, герр Фишер? — любезно предложил Густав.
— Нет, — коротко ответил министр, боязливо поглядывая на антенну.
— Ну, ладно, тогда идите за командиром, а мы с Ингой последними.
Они подошли к дирижаблю. Фишер всё время боязливо поглядывал вверх.
— Смотрите, я начинаю набирать код: один четыре восемь ноль, — Володя стал нажимать клавиши на двери.
Изнутри раздалось тихое жужжание, потом шипение. Фишер с опаской поднял голову вверх.
— Теперь твоя очередь Густав.
Густав подошёл к двери, сильно её дернул:
— Проходите первым, герр Фишер, — он с силой толкнул внутрь министра и прыгнул в люк сам.
За ним в дирижабль влетела Инга. Воздушный корабль дрогнул и стал подниматься.
В открытую дверь запрыгнул Николаев.
— К бою!
Тут же застрочил пулемёт, и катапульта Ворона плюнула в бойцов Конфедерации огнём. Они тоже стреляли в ответ, но дирижабль уже был вне досягаемости их выстрелов.
И тут произошло странное — со стороны лаборатории Вильмана раздался странный то ли писк, то ли рёв. Звук был настолько высок, что почти
