удерживать их на расстоянии, но было видно, силы его на исходе. Противостояние демонам отвлекало его от тетради, а без нее справиться со всеми монстрами он не мог.
Тайра загородил Сенкевича, тот выкрикнул имена, два демона, пытавшихся достать его, замерли. Масакадо сумел отрубить им головы. Дело пошло быстрее. Сенкевич произносил все новые имена, твари застывали на несколько мгновений, ронины разрубали их на куски.
Дан справлялся и без поддержки Сенкевича. Меч из звездной пыли сверкал грозной молнией, и каждый его взмах стоил жизни демону.
Здоровенное чудовище с бычьей головой подбежало к людям, которые никак не могли понять, чью сторону принять в этом странном сражении. Монстр схватил за плечо одного из дайме, вытаращил налитые кровью глаза, проревел в лицо:
– За сегуна!
– За сегуна! – с готовностью подхватил дайме и бросился на ронинов.
Самураи из его охраны тоже выхватили катаны, ринулись вслед за господином. Один за другим удельные князья становились на сторону нечисти – лишь бы сражаться за Токугава, которому принесли клятву верности.
Человек с красным, воспаленным лицом, все черты которого были карикатурно утолщены и оттого делали князя похожим на льва, поднял меч, крикнул:
– За Тосицунэ! – И схватился с первым попавшимся самураем.
Воины из охраны прокаженного присоединились к нему.
«Отани Есицугу, – вспомнил Дан. – Он поклялся Сенкевичу в вечной дружбе и держит слово». Несмотря на болезнь и слабость, дайме сражался отчаянно. Одному из самураев распорол живот, другого развалил наискось до пояса. Почуяв смерть, к трупам кинулся с десяток демонов. Позабыв о драке, твари слизывали свежую кровь, запускали лапы в исходящие вонючим паром кишки, торопливо засовывали их в пасти.
Ронины завязли в схватке с людьми, демоны переключились на Дана и Сенкевича. Покои превратились в мешанину человеческих и полузвериных тел, свистели катаны, на стены брызгала кровь – алая и черная, дымящаяся, ядовитая, словно кислота. Под потолком гудел огонь, выпущенный драконом, бежал по шелковым занавесям на окнах, бумажным ширмам, лизал стены. Три демона с нетопырьими крыльями вскарабкались на стену и поползли, прибивая пламя.
На полу извивался змееобразный демон, шипел, норовил укусить дерущихся за ноги, не разбирая, свой или чужой. Улучив момент, подполз к Есицугу, ударил хвостом, сбил с ног. Поднялся, раздувая широкий клобук, прянул вниз, вонзил зубы в горло прокаженного. Отани издал короткий булькающий вскрик, захлебываясь собственной кровью. Змея снова поднялась и закачалась над головами.
Дан прорубался к Сенкевичу, понимая: его надо обезопасить, без магии с демонами не справиться. Отовсюду раздавались дикие вопли, рычание, боевые кличи и стоны умирающих.
Высмотрев новую жертву, змея стремительно рванулась, широко распялила пасть и наделась на голову одного из ронинов на манер чулка. Воин ничего не успел предпринять, меч выпал из онемевшей руки. Демон заглотил его до пояса – из пасти торчали беспомощно дрыгающиеся ноги. Дан подбежал, рубанул по мощному хвосту, который метнулся навстречу, чтобы сбить его с ног. Потом вспорол белое мягкое брюхо. Ронин, покрытый вонючей слизью, вывалился на пол, сел, обалдело потряс головой, подхватил катану, снова ринулся в бой.
Положив четырех самураев и двух демонов, Дан наконец добрался до Сенкевича. Тот все еще сидел в углу, под прикрытием Тайра. Масакадо, покрытый красным с ног до головы, в лохмотьях – косодэ расползалось на клочья от едкой крови чудовищ – все еще держался на ногах.
– Надо пробиваться к Токугава! – сказал Сенкевич. – Пока он не смылся!
Вдвоем, плечо к плечу, они стали прокладывать дорогу через кровавое месиво из демонов и людей. Вход в покои сегуна плотно загораживали три дюжих монстра, похожие на огромных горилл, но с бычьими рогами и длинными клыками, торчащими из пасти. В лапах чудища сжимали длинные шипованные палицы. При виде самураев они сдвинулись, образовав непробиваемую стену. Дан кинулся в атаку. Сенкевич не спешил, рылся в тетради. Отыскав нужное слово, громко произнес:
– Оси-они!
Движения демона сделались заторможенными, плавными, как в замедленной съемке.
– Мочи! – крикнул Сенкевич. – Долго мне его не удержать!
Дан ударил в сердце, но тварь продолжала шевелиться. На колотой ране даже не выступила кровь. Настроившись на внутреннее зрение, Дан разглядел алую точку в центре живота твари, сразу под солнечным сплетением. Туда и вонзил меч.
Чудовище упало, задергалось и вскоре замерло. Дан занес меч, собираясь отрубить твари голову – так, на всякий случай. Но к нему, яростно размахивая палицами, бросились сразу три демона. Он забегал между огромными монстрами, уворачиваясь от ударов, каждый из которых мог стать смертельным.
– Давай, затормози их, чего тянешь? – взмолился Дан, извиваясь и отскакивая при каждом замахе палицы.
Шипованная дубина просвистела над самой макушкой, он едва успел избежать удара. Но Сенкевич медлил, рылся в тетради. Раскрыв посередине, задумчиво произнес:
– Пора. Самое время.
