Жестом предложив мне следовать за младшим телохранителем, Эммори занял место сбоку от меня так естественно, что на миг показалось, будто он служил в этой должности всю жизнь.
Если бы так оно и было, мои сестры были бы живы…
Борясь с чувством вины, я сжала кулаки, гадая, что сделают мои телохранители, если я сейчас разобью зеркало, мимо которого мы проходим.
– С вами все в порядке, ваше высочество?
Я справилась с собой и умудрилась не рассмеяться, понимая, что смех прозвучал бы истерически.
– Да, все прекрасно, экам. А с вами?
Эммори наградил меня сочувственным взглядом. Проигнорировав его, я вышла в коридор.
Мы отправились в храм. Казалось, я плыву во сне, бессвязном и неправдоподобном. Немногочисленные в этот час слуги кланялись и освобождали путь, глядя в пол мне под ноги.
Отдельный вход в храм для семьи был задрапирован тончайшими занавесями из белого газа, покрытыми красными пятнами в знак того, что три луны, в течение которых надлежало оплакивать сестер, еще не миновали.
Воздух, насыщенный запахами благовоний, словно хлестнул по щекам, стоило мне пройти сквозь занавеси. Вместо обычного приятного запаха в храме витал густой, тяжелый аромат наг чампа. У подножия лестницы нас с поклоном встретил священник в красных ризах.
– Принцесса.
Это был отец Вестинкар. За прошедшие двадцать лет на его лице появилось множество новых морщин. От траурной пудры морщины вокруг его глаз чернели углем на фоне бледной кожи.
Я не ответила. Говорить, пока я не отдам последнюю дань сестрам, не полагалось. Пришлось проглотить все то, о чем хотелось кричать, и горло обожгло, точно желчью. Сложив ладони, я прижала их ко лбу и поклонилась священнику.
Эммори шепотом отдал команды охранникам и вместе с Зином последовал за мной по мраморной лестнице в храм.
К лениво струящемуся в воздухе дыму благовоний присоединилось пение. Одинокий женский голос, поющий об утрате откуда-то из-за резных раскрашенных колонн за алтарем, был так мучительно чист, что проникал в самое сердце и рвал его на части.
Но окончательно сердце мое разорвалось при виде трех гробов на алтаре. Лица сестер были так чисты и безмятежны, что не могли быть настоящими. Ами оказалась точной копией матери. Все это были голограммы, цифровые изображения тел, разложившихся от болезни или превратившихся в пар при взрыве.
«Как отец. Их больше нет, они вычеркнуты из жизни. Это же так просто».
– Мать-Разрушительница…
Я споткнулась о подол своей дурацкой юбки. Зин и Эммори подхватили меня под руки, не дав упасть лицом в пол. Вопль рвался из груди, но я подавила его, превратив в приглушенный всхлип.
– Успокойтесь, ваше высочество, – тихо и мягко сказал Зин.
– Как вы допустили это?
Впрочем, этот упрек был несправедлив. Ни один из них не отвечал за безопасность моих сестер.
Как ни странно, ни Эммори, ни Зин и не подумали возражать. Они вообще не ответили, потому что отвечать было нечего, и молча отпустили меня.
Я опустилась на колени перед рядами мерцающих свечей. Их огоньки порождали причудливые тени, сияя сквозь множество подставок из разноцветного стекла. Дрожащими руками я зажгла покрытую воском палочку, поднесла ее к ряду незажженных свечей, запалила одну, другую, третью – синюю для Церы, зеленую для Пас и белую для племянницы, чей любимый цвет навсегда остался для меня загадкой.
Прижав руки к лицу, я отдалась скорби. Наконец-то можно было выпустить на свободу скопившийся внутри крик.
Он вырвался из горла, отскочил от мраморного пола и взвился к паутине потолка. Там он застрял, трепеща, как пойманная муха, и я отправила ему вслед еще один. Сжав кулаки и вонзив ногти в ладони, я закричала в третий и в четвертый раз, швыряя в лицо богам нечленораздельные проклятия, будто перчатку. Пятый вопль перешел в плач, и я без сил опустилась на пол.
Огоньки плясали передо мной, нечувствительные к моему горю. Я поднесла ладонь к одному из них и устремила взгляд к свету, заигравшему на коже, на пятнах красного и черного. Моя кровь и траурная пудра… Я опустила ладонь ниже. Вначале стало горячо, потом больно.
– Меня не было здесь, – бормотала я в такт нарастающей боли. – Простите, что я была так себялюбива. Я должна была быть здесь. Должна была сберечь вас.
Эммори взял меня за запястье и отвел руку от пламени. Я рванулась, глядя на него снизу вверх мутными от слез глазами, и, могу поклясться, увидела сочувствие на его лице. А ведь я совсем забыла, что они рядом – стоят на страже молча и неподвижно…
– Довольно, ваше высочество. Ваших сестер больше нет. Так случилось, но вашей вины в этом нет. Вините не себя, но тех, кто совершил эти злодеяния.
Я отпрянула от него – точнее, попыталась, так как он все еще держал мою руку, но только потянула его вниз, за собой.
