– Если получу работу. Это еще не точно.
– Но ты ничего не сказал Кейтлин.
– Да, не сказал. Хотел сначала поговорить с тобой.
– Ага. Ну, я не знаю, что сказать. В смысле, это все очень неожиданно. Проблема в том, как воспримет это Кейтлин. Не могу даже представить. Не обижайся, но она уже не говорит о тебе так часто, как бывало раньше.
– Я не исчезну из ее жизни. Мы сможем ездить друг к другу в гости.
– Приезжать в гости – это не значит заниматься воспитанием, Скотт. Гости… Это
– Даже если меня не будет в городе, я все еще ее отец.
– Ровно настолько, насколько ты всегда им был.
– Ты злишься.
– Нет. Даже интересно, с чего бы мне?
Затем вернулся Уит, мы еще немного поболтали, но ветер усиливался, снег свирепо бил в окна, и Дженис забеспокоилась о том, что творится на улице. Поэтому я попрощался с Уитом и Дженис и дожидался Кейт у дверей, чтобы, как обычно, обнять ее перед уходом. Она вошла в холл, но остановилась в нескольких шагах от меня. Ее глаза сверкали, а нижняя губа дрожала.
– Кейти, птичка, – сказал я.
– Пожалуйста, не называй меня так. Я не ребенок.
Тут я догадался.
– Ты все слышала.
Ослабленный слух не мешал ей подслушивать. Пожалуй, она стала даже еще более скрытной и любопытной.
– Ну, – ответила она, – это не важно. Ты уезжаешь. Все нормально.
Можно было много чего сказать, но меня хватило только на это:
– Нельзя подслушивать чужие разговоры, Кейтлин.
– Не указывай мне, что делать, – бросила она, развернулась и убежала в свою комнату.
Глава пятая
Дженис позвонила накануне моего отъезда на собеседование к Сью Чопра в Балтимор. Я удивился, услышав ее голос, она редко общалась со мной вне оговоренного графика.
– У нас ничего не случилось, – сразу сказала Дженис. – Я просто хотела… ну, знаешь, пожелать тебе удачи.
Удачи, которая будет держать меня подальше? Но это было мелочно, и я просто ответил:
– Спасибо.
– Серьезно. Я думала об этом. И хотела, чтобы ты знал: да, Кейтлин тяжело все это принять. Но она справится. Если бы ей было все равно, она бы так не расстроилась.
– Что ж, спасибо за такие слова.
– Это еще не все, – она помедлила. – Скотт, мы ведь облажались, да? Тогда, в Таиланде. Все было так непонятно. Так странно.
– Я уже просил прощения за это.
– Я звоню не ради извинений. Ты вообще слышишь, что я говорю? Может, в этом есть и моя вина.
– Давай не будем играть в кто-больше-виноват, Дженис. Но я признателен тебе за этот разговор.
Пока мы говорили, я все время осматривал свою квартиру. Она казалась опустевшей. Окна за старыми жалюзи белели ото льда.
– Хочу сказать, что я понимаю, как ты стараешься. Не ради меня. Я – пройденный этап, правда? Но ради Кейтлин.
Я промолчал.
– Все те годы, что ты работал в «Кэмпион-Миллер»… Знаешь, когда ты вернулся из Таиланда, я очень переживала. Не знала, не собираешься ли ты объявиться у меня, не станешь ли преследовать, нужно ли Кейтлин даже видеться с тобой. Но должна признать, все, что должен делать отец после развода, у тебя прекрасно получалось. Ты так помогал Кейт справляться с ее проблемой, словно нес ее через минное поле, принимая все удары на себя.
Уже много лет у нас не было таких доверительных разговоров, и я не очень понимал, как на это реагировать.
Она продолжала:
– Казалось, ты что-то самому себе доказывал, доказывал, что можешь достойно вести себя, брать на себя ответственность.
– Не доказывал, – поправил я. – А делал.
– Делал, но и наказывал себя. Обвинял себя. А это и есть ответственность. Но в какой-то момент, Скотт, самонаказание становится проблемой. Только
