– …а одновременно хочет, чтобы ты завязала с плаванием, и делает все возможное, чтобы тренировки прекратились.
– Но почему? Зачем ему это нужно? Для чего отбирать у меня любимый вид спорта? Я добилась результатов. От моей спортивной карьеры отчасти зависит и будущее нашей семьи.
– Никола, он чем-то напуган.
– Но чем? Эти страхи… фобии, так их называют? Они же не возникают на пустом месте. Должна быть причина или несколько причин, заставивших моего отца так себя вести. Но в последние годы у него не было никаких потрясений.
– Возможно, причина лежит в более далеком прошлом. Сцена с резиновой уточкой.
– Как ты сказал?
– Я читал книгу о том, как писать сценарии. Там это названо сценой с резиновой уточкой. Момент, когда герой фильма или пьесы вспоминает эпизод из прошлого. Но не любой, а который сильно подействовал на психику героя и изменил его поведение.
– Но мы говорим не о фильме и не о компьютерной игре. Ты забыл, Милтон?
– Нет, конечно. Извини, если это тебя задело.
– А зачем ты читал книгу про сценарии?
– Видишь ли, я… в общем… я тоже пишу сценарий.
– Что-о?
– Сценарий фильма. Научно-фантастического.
– Я думала, тебя ничего не интересует, кроме компьютеров и программ к ним.
– Компьютеры – только часть моих интересов.
– Милтон, ты никак будущий гений? Может, дашь автограф, а то потом к тебе и не пробьешься? Или я пробьюсь, но ты не захочешь со мной говорить?
– Ты подсказала мне хорошую мысль. Когда напишу сценарий и по нему снимут фильм, у меня просто не останется времени на маленьких людей вроде тебя.
Понятия не имею, говорит ли он всерьез, или у него такая манера шутить. И лицо непроницаемое. Я уже собираюсь рассердиться, когда Милтон взрывается хохотом. Смеется он недолго и быстро замолкает. Передо мной снова внимательный Милтон, готовый помогать.
– Я сейчас перебираю в памяти свое детство… Ничего такого, что могло бы заставить отца вести себя подобным образом. Может, с ним что-то случилось еще до моего рождения?
– А помнишь, где ты жила до переезда в наш город?
Напрягаю память… и вдруг вспоминаю про медальон у меня под футболкой. Я ношу его уже несколько дней. Металл соприкасается с горячей кожей, но почему-то остается холодным. И вновь возникают странные ощущения, как в день, когда я нашла конверт с медальоном…
Надо бы рассказать Милтону и о найденном медальоне. Нет, не могу. Пока не могу.
– Ничего не помню. И родители не рассказывали. Зато смотри, что я нашла… – Я лезу в рюкзак и достаю сложенное свидетельство о рождении.
– Блестяще, Ватсон! – восклицает Милтон.
– Не угадал. Адамс. Меня по-настоящему зовут Никола Адамс. Смотри.
Разворачиваю свидетельство и кладу на стол.
– Нейша Гупта. Карл Адамс. Никола Адамс. Кингслей. Теперь я могу начать поиски. Ник, это же золотая жила.
– По крайней мере, я не приемный ребенок.
Он поднимает руку. Я поднимаю свою. Мы ударяем ладонями, но такого ликования, как у Милтона, у меня нет.
– Ты что такая кислая? – удивляется Милтон. – По-моему, радоваться должна. Родители у тебя настоящие.
– Да. Но кто они? И почему отец ведет себя как псих?
– Говорю тебе, Ник: он чем-то напуган. Если найдем причину его страхов, то сможем ему помочь. Обещаю. Начнем поиски?
Я смотрю в нижний правый угол экрана. 17:35.
– Пора домой.
– Правда?
Я пожимаю плечами:
– Мама вернется с дежурства усталая и голодная. Надо что-нибудь приготовить.
