обхватив руками голову. Лица его я не вижу.
– Мама, что мешало вам рассказать правду? Или вы думали, что я ее вообще не узнаю? Зачем вам понадобилось менять имена? Почему у вас столько дерьмовых секретов?
Теперь отец не выдерживает, подбегает к лестнице, ставит ногу на ступеньку и кричит:
– Не смей так разговаривать в нашем доме! Мы тебя таким словам не учили!
– А как мне разговаривать? Знать, что вы врали, и улыбаться? Я уже не понимаю, кто я такая и кто вы такие. Вечно перешептываетесь, боитесь, как бы я не услышала. Значит, ваши тайны дерьмовые. Вам не хотелось сложностей на свои задницы, вот вы и молчали! Спасибо за вашу дерьмовую заботу!
Отец в два прыжка подлетает ко мне.
Мама бросается к нему и вцепляется в ноги.
– Кларк! Остановись! Успокойся!
Но он схватил меня за руки. Наши лица почти вплотную.
– Все это делалось и делается, чтобы защитить тебя. Так было всегда, с первых дней твоей жизни.
– Вы что, из-за меня переехали? Сменили имена и фамилию? Повсюду водили меня за ручку? Стерегли чуть ли не круглые сутки?
– Да, представь себе! Все делалось ради твоей безопасности.
– Ты не можешь уберечь меня от жизни. А в жизни бывает всякое, в том числе и страшное… Пап, отпусти. Я задыхаюсь в твоих руках. – Пытаюсь вывернуться, но отец и не думает разжимать руки. – Ты мне делаешь больно! Отпусти!
– Не отпущу! Я должен постоянно тебя видеть. Она уже близка. Опасность, она надвигается.
– Какая опасность?
– Стихия, убившая Кристи.
– Вода?
– Вода.
– Папа, это бред сумасшедшего.
К нам подбегает мама, мы втроем толпимся в узком пространстве. Она берет отца за руку:
– Кларк, отпусти ее. Неужели ты действительно хочешь сделать ей больно?
И снова он будто просыпается от кошмарного сна:
– Сделать больно?… Сделать больно Ник?… Никогда в жизни.
Он разжимает руки. Я спешу наверх.
– Папа, от кого мы убегаем? Что происходит?
Отец стоит всклокоченный и вспотевший. Глаза сумасшедшие. Узнаю ли я когда-нибудь ответы на эти вопросы? Угроза, от которой он всеми силами пытается меня защитить… возможно, она не во внешнем мире, а здесь, в нашем доме. Обитает у отца в душе… некое навязчивое состояние. Или скрытая форма безумия.
Вопрос повисает в жарком, тяжелом воздухе коридора. Я ухожу к себе.
Глава 17
– Я тебе поесть принесла, – слышится из-за двери мамин голос. – Салат.
– Я не голодна.
– Могу оставить на полу, но не гарантирую, что Мисти не учует.
Я вздыхаю:
– Хорошо, неси в комнату.
Мама входит с подносом:
– Поставлю на стол. Знаю, тебе сейчас не до еды. Может быть, потом. Хотя бы попей. Это лимонад, а не…
– …а не вода?
Она кивает:
– Прости.
– За что?
