– Разве мы пришли к нему?
– Нет, конечно. Мы пришли навестить Гарри и Айрис.
Я беру отца под руку, и он ведет меня по узкой дорожке в тихий, тенистый уголок. Мы останавливаемся перед скромной могилой, за которой, похоже, никто не следит. Надгробие тоже скромное.
Ниже добавлено:
– Пап, я не понимаю. Они твои дальние родственники?
– Медальон у тебя с собой? – вместо ответа интересуется он.
– Да. Ты меня уже спрашивал перед выходом. Помнишь? Вот он.
Я больше не решаюсь надевать это украшение. Не могу. Оно лежит у меня в кармане. Время от времени я достаю его, открываю и смотрю на снимки. Мама и Роб. Вместе. Мама и мой настоящий отец. До сих пор не могу привыкнуть к этой мысли. Слова «мой настоящий отец» не укладываются в голове. Они и звучат отвратительно, будто проводишь напильником по стеклу. Правда ли это? Может, мама прибегла к хитрости, чтобы меня спасти?
Я достаю медальон.
– Поначалу он принадлежал Айрис. Я подумал, что надо вернуть его законной владелице.
– Пап, я опять не понимаю. Что значит «поначалу»? А потом Айрис подарила его маме? – (Отец вздыхает и поджимает губы.) – Опять тайна?
– Это долгая история.
– Давай посидим, – предлагаю я.
Поблизости, в тени раскидистого дерева, стоит скамейка. Ветви образуют естественный зонтик, прикрывая ее от солнца. Мы устраиваемся плечом к плечу, некоторое время сидим и смотрим на могилу.
– Айрис Хеммингс была хорошей женщиной, доброй. Наша школа помогала старикам и инвалидам. Это называлось социальной помощью. Меня направили к Хеммингсам. Я копал им огород, сажал для Айрис цветы, что-то красил. Они были удивительной парой. Никогда не отпускали меня, не угостив чем-нибудь. Айрис делала мне лимонный сквош и пекла бисквитные торты. Гарри давал почитать книги. Помню, мне для урока литературы понадобилась книжка. В школьной библиотеке все разобрали, а дома у нас книг вообще не водилось. Тогда Гарри снял с полки свою и подарил мне.
– Как здорово. Они были тебе вроде бабушки с дедушкой.
– Да, Ник. Можно сказать и так.
– И что случилось потом?
Отец опять вздыхает. Теперь он смотрит не на меня, а в землю. Голос у него совсем тихий.
– Мы вломились в их дом. Я и Роб. Я думал, в доме никого нет, но там была Айрис. Одна. Не совсем одна. С собакой. Роб… Роб ногой ударил собаку в брюхо и убил. Потом сорвал с шеи Айрис медальон, хотя она умоляла его не трогать украшение. Мы успели выскочить на задний двор, прежде чем Айрис вошла в кухню и на полу увидела мертвую собаку. Она лишилась чувств, а мы… мы «сделали ноги».
Я молчу. У меня нет слов. Глаза отца закрыты, губы продолжают шевелиться, но беззвучно.
