Бетагемот

— Шредцеры, «лени», «мадонны» — все одно и то же.

— Она постоянно роняет систему...

— Ну да, именно это они и делают.

— Но обрушить эту оперативку невозможно, она толь­ко для чтения. Она сама слетела.

Парень с трудом пожал плечами.

— Но зачем ей это делать? — продолжила Лени. — Я видела, что в естественных условиях она крутилась куда дольше пяти секунд. Как думаешь, ты можешь...

— Конечно, — сказал он, — давай проверю. Но и тебе придется кое-что для меня сделать.

— Что же?

— Сними с глаз эти дурацкие штуковины.

Она инстинктивно шагнула назад.

— Зачем?

— Хочу увидеть. Твои глаза.

«Чего ты боишься? — спросила себя Лени. — Дума­ешь, он увидит в них правду?

Но она, конечно, была сильной. Уж всяко сильнее его. Заставила себя разоружиться, и все равно — гля­дя ей прямо в нагие глаза, он не увидел в них ничего плохого.

— Оставила бы так. С ними ты почти красивая.

— Ничего подобного.

Она ослабила мембрану и протолкнула под нее плату. Рикеттс не сумел ее удержать, уронил на матрас. Пленка уже восстановилась, не оставив даже шва. Пока Кларк переводила на максимум поверхностное натяжение, cмущенный своей неуклюжестью Рикеттс старательно разгля­дывал устройство. Потом он медленно, осторожно надел шлем. Справился и завалился на спину, тяжело отдуваясь. Коэновская плата засветилась.

— Черт, — вдруг прошипел Рикеттс. — Вот же дрянь поганая! — И, помолчав: — А, вот в чем твоя проблема.

— В чем?

— В пространстве для маневра. Она вроде как атакует рандомные адреса, но ты поместила ее в очень тесную клетку, вот она и зациклилась на собственном коде. Если добавить памяти, продержится дольше. — Помолчав, он спросил: — А вообще, зачем ты ее держишь?

— Я просто хотела кое-что у нее спросить, — още­тинилась Кларк.

— Шутишь, что ли?

Кларк покачала головой, хотя парень ее не видел:

— Я...

— До тебя что, не доходит, что она ничего не со­ображает?

Она не сразу поняла его.

— То есть?

— Она и близко не дотягивает по размеру, — пояснил Рикеттс. — На тесте Тьюринга и двух минут не продер­жится.

— Но она отвечала. Пока не зависла.

— Нет, не отвечала.

— Рикеттс, я ее слышала!

Он фыркнул и судорожно закашлялся.

— Ясное дело, у нее есть диалоговое древо. Вроде рефлексов на ключевые слова, но не...

Кларк залилась краской.

«Господи, какая же я дура!»

— То есть, наверно, бывают умные шреддеры, — до­бавил мальчишка, — но только не эта.

Лени провела ладонью по волосам.

— Может, есть другие способы ее... допросить? Сме­нить интерфейс? Или, не знаю, декомпилировать код?

— Она эволюционировала. Ты когда-нибудь просчи­тывала эволюционный код?

— Нет.

— Это такая каша! Большая часть уже просто не дей­ствует, просто мусорные гены, оставшиеся от... — Он за­молчал, а потом очень тихо спросил: — А почему ты ее просто не сотрешь? Они не разумные. В них нет ничего особенного. Просто куски дерьма, которые мечут в нас какие-то уроды, добивают все, что у нас осталось. Они даже друг друга атакуют при случае. Если бы не файерволлы, экзорцисты и прочая хрень, они бы уже все доломали.

Кларк не ответила.