протестовал, только издал невнятный стон. Здраво оценив свои способности, сгрузила мужчину на пол и, ухватив за капюшон куртки, поволокла к выходу из дома. Уперлась пятой точкой в дверь и буквально вывалилась наружу, надеясь, что не придавила упрятанного в рюкзак кота. Буду считать, что с ним все нормально, ведь из рюкзака ни звука не доносится, а молчание обычно принимается за знак согласия. После того как мы дружным клубком сверзились с крыльца и очутились во дворе, проблема с транспортировкой бесчувственного нао значительно упростилась. Слой скользкого, свежевыпавшего снежка, укутавшего землю, позволил мне почти без проблем тащить за собой спящего Кирилла. В качестве вспомогательного средства я использовала снятый с него же ремень, прикрепленный к капюшону куртки. Итак, приемлемый способ передвижения найден, апробирован и признан вполне успешным. Я, спотыкаясь, на заплетающихся ногах, выбиваясь из последних сил, плетусь по снегу, волоком таща за собой спящего Кирилла, а не менее беззаботно дрыхнущий Маврикий путешествует в рюкзаке у меня за плечами и, как говорится, в ус не дует. Таким нехитрым образом мы довольно быстро покинули двор дачи и углубились в лес, начинающийся сразу же за забором…
Продвигаться по лесу нам никто не препятствовал, к тому же — в чащу вела довольно широкая тропинка, и поэтому я приободрилась, уверовав в успех задуманного предприятия. Свежий воздух и морозец частично устранили действие сонного зелья, после чего я почувствовала себя значительно лучше. А может, наоборот — окончательно перестала осознавать реальность и шла в полусне, словно сомнамбула упрямо продвигаясь вперед, одержимая идеей спасти себя и своего нао… Кстати, идти по лесу оказалось довольно приятно: наст весело похрустывает под ногами, сосенки стоят как часовые на посту — не шелохнутся, обычная моя спутница луна привычно таращится на нас сквозь макушки деревьев, а выше, в небесах — романтично сияет россыпь разнокалиберных звезд. Главное, периодически мне кажется, будто звезды почему-то птичками разлетаются в разные стороны, ладно хоть на голову не гадят. А-а-а, нет — мне все-таки не мерещится, это же звездопад! Ах, какая романтика! Жаль только, что мой любимый мужчина не держит сейчас меня в объятиях, а музыкально похрапывает из превращенной в волокушу куртки… Впрочем, зачем жаловаться и гневить мстительную судьбу? Ведь все у нас хорошо, все живы и здоровы, никто не пострадал. Кругом — тишь, гладь и благодать, а я иду себе потихоньку и иду, подремываю на ходу, никого не трогаю, в полнейшем спокойствии и одиночестве…
И вот только я успела подумать об одиночестве, как тут же сглазила собственную удачу.
От выстроившихся вдоль тропинки сосен неожиданно отделились две высокие тени и преградили мне дорогу, превратившись в мужчин с автоматами в руках, затянутых в черные костюмы, их лица почти полностью закрывали маски. Я чуть не столкнулась с ними в упор, ахнула и… проснулась!
ГЛАВА 9
— Смотри, да это же девица! — обрадованно констатировал первый мужчина. — А я-то сначала подумал, будто мы на призрака лесного напоролись. — Он рывком откинул мой капюшон и восхищенно присвистнул. — Ого, не зря, видать, дело к Новому году движется… Глянь, да она же вылитая Снегурочка!
— Ага, она самая и есть! — согласился второй, через узкую прорезь своей маски внимательно разглядывая мое лицо, и довольно заржал, словно жеребец. — И куда это мы такие задумчивые шагаем, красавица?
— А мне почем знать, куда вы намылились?! — неприветливо буркнула я, способная думать лишь о том, как я устала, как сильно оттягивает плечи рюкзак с упитанным котом и как больно врезается в руку ремень самодельной волокуши.
— Слышь, Валет, она еще и огрызаться надумала! — искренне удивился первый. — Да ты хоть сама-то понимаешь, на кого батон крошишь, фифа?
— Вы чего ко мне прицепились, придурки? — зашипела я, возмущенная этими ненужными подкатами. — Шли своей дорогой и идите себе дальше. Я вас не видела — вы меня не видели…
— Не, мы так не договаривались, красотка! — ехидно фыркнул смешливый второй. — Придется тебе теперь с нами прогуляться. А мы в благодарность по-джентльменски поможем, мужика твоего потащим, рюкзачок понесем. Давай… — И он миролюбивым жестом протянул ко мне правую руку.
Я отпустила ремень, прицепленный к куртке Кирилла, выхватила из ножен кинжал и одним неуловимым глазу прыжком очутилась рядом с незнакомым нахалом под номером один. Приставила обнаженный клинок к его шее, а вторую ладонь с нажимом опустила на неприятные, слюнявые, чужие губы… Ничего лучшего я тогда не придумала, ибо прекрасно понимала: если и спорить с идиотом — то только физически!
— Цыц, сатрап! — грубо скомандовала я, к месту ввернув словечко из репертуара Маврикия. — Мне провожатые не нужны. Молчи, не кричи, и тогда я ничего тебе не сделаю!
По панически расширившимся зрачкам мужчины было видно, что ему стало довольно жутковато. Оно и понятно, ибо когда твой рот закрыт, а к горлу приставлен острый ножичек, то желание сопротивляться отпадает само собой…
— Девчушка, а ты, часом, не заигралась ли? — неожиданно поинтересовался у меня второй мужчина, разговаривая со мной таким спокойным тоном, каким обычно доктора говорят с душевнобольными пациентами. — На рожон-то не лезь! — Приказ сопровождался выразительным лязгом передернутого
