– Ничего себе, десять солдат! Куда же это мы собрались?
– На Северное побережье, – сообщила Кира.
Маркус присвистнул.
– А я-то боялся, что будет скучно. Конечно, остальные районы мы давно обследовали и забрали все возможное, – взгляд Маркуса упал на двоих в штатском. – Прошу прощения, но вас я не узнал.
– Эндрю Тернер, – протянул руку мужчина. Он был старше ребят, на вид около пятьдесяти. Сквозь редеющие волосы просвечивала загорелая кожа. – Я электрик.
– Рад познакомиться, – Маркус пожал ему руку.
Женщина улыбнулась:
– Джанна Кантрелл. Я занимаюсь компьютерами, – она тоже была старше ребят, но моложе Тернера. Кира прикинула, что женщине лет тридцать пять, то есть компьютерами она, скорее всего, начала заниматься задолго до эпидемии. Кира машинально взглянула на ее живот и подумала, что раньше не имела такой привычки. Разумеется, Джанна не была беременна. Вылазки слишком опасны, чтобы рисковать жизнью ребенка. Наверно, она в промежутке между циклами.
– Любопытная смесь, – заметил Маркус и посмотрел на Джейдена. – А что нам там нужно?
– Несколько дней назад туда на вылазку отправились морпехи, – пояснил Джейден. – Обыскали клинику, аптеку и «метеостанцию», уж не знаю, что это такое. Ну, а нам с вами теперь предстоит заячья пробежка. Радости полные штаны. – Джейден обошел фургон и уселся рядом с девушкой-возницей. Кира ее раньше видела несколько раз. Девушке было лет шестнадцать-семнадцать, беременеть ей еще было рано, а значит, она подходила для такой службы.
– Всё, Юн, поехали.
Девушка хлопнула вожжами и причмокнула, погоняя четверку лошадей. У Сети безопасности было несколько электромобилей, но ни один не выдержал бы такую тяжесть. Электричество было дорого, лошади – дешевы, поэтому электромобили обычно использовали для других целей. Фургон, качнувшись, покатился, и Кира уперлась рукой в стенку за Маркусом, чтобы не упасть. Маркус прижался к ней.
– Привет, солнышко.
– Привет.
Эндрю Тернер вопросительно посмотрел на них:
– Что значит «заячья пробежка»?
– Да то же самое, что и обычная вылазка, только вместо морпехов едут гражданские, – Кира покосилась на загорелую плешь Эндрю. – Вы разве никогда в таких не участвовали?
– Раньше часто ездил, как и все, но спустя год с небольшим меня приставили к солнечным панелям на полный рабочий день.
– По-заячьи ездить легко, – успокоил его Маркус. – Конечно, на Северном побережье неспокойно, но нам ничего не угрожает. – Он обвел взглядом солдат и улыбнулся. – Дороги за городом так себе, поэтому радуйтесь, пока ровный асфальт.
Некоторое время ехали молча. В открытый фургон задувал ветер, периодически отбрасывая хвостик Кириных волос на Маркуса. Девушка наклонилась так, чтобы волосы щекотали ему лицо, и рассмеялась, глядя, как Маркус отплевывается и отмахивается. В отместку он принялся щекотать Киру; она отдернулась и толкнула солдата, который сидел рядом. Тот смущенно улыбнулся – парнишка был ровесник Киры, и, похоже, ему было приятно, что такая красавица расположилась у него почти что на коленях, – но ничего не сказал. Кира отодвинулась, с трудом сдерживая смех.
Солдат, сидевший напротив Киры, скомандовал:
– Последний ориентир. Внимание!
Остальные военные выпрямились, крепче сжали винтовки и начали пристально вглядываться в проплывавшие мимо дома.
Кира, повернувшись, смотрела на пустынные улицы, казавшиеся необитаемыми; скорее всего, так оно и было, но осторожность все же не помешает. Ориентиры обозначали границы жилого района Ист-Мидоу, который патрулировали военные, но до окраины было еще далеко. Старый город тянулся на многие километры во всех направлениях, почти от побережья до побережья. Большинство оставшихся в живых обитало в Ист-Мидоу или на военной базе к западу от него, но встречались на острове и мародеры, бродяги, бандиты и прочие отбросы общества. Голос был главной угрозой, но, к сожалению, далеко не единственной.
Даже за пределами Ист-Мидоу дорога оставалась достаточно оживленной и свободной; разумеется, местами на обочинах валялся мусор, встречались и грязь, и листья, и кучи веток, но все же здесь регулярно ездили, а значит, асфальт не зарастал травой. Лишь изредка колесо повозки попадало в выбоину или яму. Но за пределами дороги глазам открывалась совсем другая картина: полуразрушенные дома, тротуары, вспучившиеся и потрескавшиеся из-за древесных корней, густые заросли сорняков и кудзу[1], плотным ковром затянувшие все и вся. Не было больше газонов, дворов, оконных стекол. Большинство переулков в стороне от главной дороги поросли травой: мать-природа потихоньку отвоевывала все, чего некогда лишил ее старый мир.
И Кире это даже нравилось. Никто не указывал природе, что делать.
