Партиалы

продуктовыми компаниями было проще, поскольку развалины магазинов и кафе встречались повсюду: «Старбакс», «Панда Гарсия» и дюжина подобных. Кира даже помнила, как в детстве, до эпидемии, ходила в эти кафе. С генетическими компаниями у девушки не было связано никаких личных воспоминаний. Название Кира узнала на уроке истории, но ничего особенного им не рассказывали. Заказало партиалов правительство, а «Пара-как-то-там» всего лишь произвела.

«Пара-Дженетикс», – вспомнила Кира. – Компания называлась «ПараДжен». Хару упоминал о них. Но какое отношение она имела к РМ? Не могли же они его создать, они ведь тоже люди. Чепуха какая-то.

– У вас была мать? – спросил Сэмм. Его вопрос прервал ход мыслей Киры, и девушка с недоумением посмотрела на партиала.

– Что?

– У вас была мать?

– У меня… ну разумеется, была, мать есть у всех.

– А у нас нет.

Кира нахмурилась:

– За последние двенадцать часов вы уже второй, кто интересуется моей матерью.

– Я просто так спросил.

– Ничего страшного, – ответила Кира. – Я не знала матери. И в этом смысле мы с вами похожи больше, чем кажется.

– Ну, тогда отец, – проговорил Сэмм.

– А он вам зачем? Мне было пять лет, когда он умер, так что я почти не помню его.

– А у меня вообще не было отца.

Кира обошла стол и придвинула стул ближе к партиалу.

– Почему вы спрашиваете? – удивилась она. – То из него слова не вытянешь, а то вдруг заинтересовался моей семьей. В чем дело?

– Я тут кое о чем подумал, – ответил партиал. – Что мне еще оставалось? Вы знаете, что мы не можем размножаться?

Кира осторожно кивнула:

– Вас такими создали. Вы же… предполагалось, что вы оружие, а не люди. Кому нужно самовоспроизводящееся оружие?

– Всё так, – согласился партиал. – Мы не должны были существовать за пределами создавшей нас инфраструктуры, но это случилось, и теперь все прежние технологические параметры… – он осекся и покосился на камеры. – Вы мне верите?

Кира было замялась, но ненадолго:

– Нет.

– Я так и думал. А сможете когда-нибудь поверить?

– Когда-нибудь?

– Ну, если бы мы работали вместе. Если бы мы предложили вам перемирие. Мир. Смогли бы вы научиться нам доверять?

Вот к чему он клонил с самого первого дня, с того момента, как Кира спросила, что он делал на Манхэттене. Наконец-то партиал захотел об этом поговорить, но можно ли ему верить? Чего он пытается добиться?

– Если бы вы доказали, что вам можно верить, тогда я бы вам поверила, – ответила Кира. – Не скажу… не могу сказать, что не верю вам из принципа, если вы об этом спрашиваете. По крайней мере, с некоторых пор. Но большинство думает именно так.

– И как нам завоевать их доверие?

– Не надо было уничтожать наш мир одиннадцать лет назад, – отрезала Кира. – А раз уж сделанного не воротишь… не знаю. Помочь нам наладить жизнь.

Сэмм задумался. Кира пристально рассматривала его: зрачки подергивались, как будто Сэмм глядел сразу на два предмета перед собой. Партиал то и дело косился на камеры. Что он задумал?

Кира посмотрела Сэмму прямо в глаза. Если сомневаешься, не молчи.

– Зачем вы мне все это рассказываете?

– Потому что единственная надежда для нас обоих – помочь друг другу. Работать вместе.

– Вы это уже говорили.

– Вы спрашивали, с какой целью мы оказались на Манхэттене. Вот с этой вот самой, Кира: мы пришли, чтобы предложить перемирие. Мы хотели выяснить, получится ли у нас сотрудничать с вами. Вам нужна наша помощь, чтобы вылечить РМ, но и вы нам нужны не меньше.

– Зачем?

Он снова покосился на камеру:

– Пока я не могу вам этого сказать.

– Но вам придется. Разве не за этим вы здесь? Если вы действительно хотели предложить перемирие, то как вы себе это представляли? «Нам нужна