Встречаем Океанских Ястребов, которые всё так же идут в авангарде, и по боковой дороге под присмотром наших партизан, через укрепление в пятнадцати километрах левее, выводим их обратно в пустоши. А затем дожидаемся Горных Орлов, Полярных Сов и Чёрных Соколов. Враг втягивается в теснину между лесами, начинает переправу через реку – и тут появляемся мы. Окружаем северян, замыкая их в большое кольцо, после чего противник уничтожается.
Что же касается сил двух противоборствующих сторон, то, без учёта Океанских Ястребов и дикарей Дючина, против нас – девять тысяч воинов, треть из которых всадники, и примерно сто тридцать шаманов. Ну а мы могли выставить пять с половиной тысяч пехотинцев, моих оборотней, немногим более двух тысяч всадников и девяносто чародеев. Противник атакует, а мы в обороне, так что формально силы равны. Однако мы на своей земле, и инициатива в наших руках. Поэтому реально сборная армия герцога Куэхо-Кавейра была сильнее войска Обница, который вряд ли ожидал, что Ферри Ойкерен и Ратэрэ Дючин покинут его.
Наступил полдень. Отряды герцога, партизаны, наёмники и моя Северная бригада ещё утром заняли исходные позиции. Ястребы нас не обманули и поступили именно так, как было условлено, хотя Гай в этом сомневался до последнего, и это правильно, ибо он не знал о ламии и лично с Ойкереном не общался. Но всё прошло хорошо. Сохранившие верность богине Кама-Нио нанхасы захватили пустой форт, доложили Обницу, что они его взяли, нейтрализовали шпионов и ведомые проводниками скрылись в лесу, а основные вражеские силы втянулись в горловину между лесными чащобами и пошли на прорыв.
Мы с герцогом и бароном Хиссаром наблюдали за приближением противника с дозорной вышки на хуторе, вокруг которого и стояли наши отряды. Чёрная линия на фоне белого поля быстро приближалась к реке, и казалось, что северян не тысячи, а десятки тысяч. Впереди мчались всадники на лосях, за ними и по флангам скакали бойцы на оленях, а позади на санях и лыжах двигалась пехота. Зрелище, конечно, красивое, впечатляющее и несколько завораживающее. От такого сердце начинает колотиться чаще, и поджилки трясутся, а слабые люди думают о бегстве и спасении. Да и нам, троим, честно говоря, тоже было не по себе. Но в чём главное отличие сильного человека от слабака? Мужественный боец умеет удерживать свои страхи под контролем, а трус позволяет им управлять собой. А раз мы причисляем себя к сильным людям, значит, держим все чувства в узде и применяем их с пользой.
Впрочем, перехожу к битве. Что и как делать, каждый наш отряд знал заранее. Связь обеспечивали маги. Боеприпасов – энергокапсул, стрел, дротиков и арбалетных болтов – хватало. В хуторе находилось около двадцати станковых стреломётов и несколько мощных разборных баллист. Люди были сыты и бодры, а командиры уверены в победе, и, как говорил Александр Васильевич Суворов, «каждый солдат знал свой манёвр». Так что к кровопролитию с нашей стороны всё было готово. А вот северян ждал неприятный сюрприз. И как только головные дозоры вражеской армии вторжения переправились на наш берег Илика и увидели перед собой ровные ряды ощетинившейся длинными копьями агнейской пехоты, всадники на сохатых остановились.
Покрывало тишины повисло над полем предстоящего сражения. И в этот момент всё зависело от того, что предпримет командующий вражеским войском. Отдаст приказ отступать, и тогда он прорвётся через не очень сильный заслон из партизан и нескольких магов в своём тылу, которые только- только выходят на дорогу и к опустевшему форту, и вырвется в Мёртвую Пересыпь. Или же прикажет наступать, потеряет в бесплодных атаках время и воинов и потерпит поражение. Что он выберет? Этот вопрос задавал себе каждый офицер нашего войска, который имел понятие о том, что здесь и сейчас происходит. Минуты тянулись медленно и сменяли одна другую. Напряжение нарастало, и молодой сюзерен, который находился рядом со мной, ударил по деревянному поручню перед собой и выдохнул:
– Уркварт, почему он медлит?! Почему Обниц не на ступает?!
Вопрос был риторическим, и я промолчал. Ну, не знаю я, что творится в башке Халли Обница. Не знаю. И тут нанхасы сами ответили герцогу.
От реки прозвучал боевой рог. Тягучий гнусавый звук прокатился над окрестными полями и лесами, и не успел он окончательно раствориться в морозном воздухе, как северяне стронулись с места. И они двинулись прямо на боевые порядки нашей пехоты.
– Получилось, Уркварт! Получилось! – радостно выкрикнул молодой герцог. – Они сами идут в ловушку! Обниц решил, что он сильнее нас!
– Да, – вот с этим я мог согласиться и, отвернувшись в сторону, посмотрел на отряды моей Северной бригады, которая находилась в резерве, стояла в роще за хутором, и, ни к кому конкретно не обращаясь, еле слышно прошептал: – Тяжёлый день будет.
Тем временем войско северян, подобно морской волне, которая бьётся о берег, покатилось на боевые порядки нашей армии, и передовые сотни врага, начиная битву, ударили в агнейцев. Зов сигнальных труб и подгоняющего северян рога! Рёв животных! Крики людей! Звон металла! Первые взрывы магических гранат! Шипение огнешаров! Щёлканье посылающих в противника ядра баллист и посвист выпущенных стреломётами дротиков! Всё смешалось, и поле перед поселением стало стремительно покрываться трупами и заволакиваться клубами дыма. Но, несмотря на это, с высоты дозорной вышки начало битвы я разглядел чётко.
Размахивая кривыми атминами и на ходу стреляя из луков и самострелов, примерно триста всадников в ламеллярных доспехах, подбадривая себя боевыми кличами и горяча своих быков, налетели на первую линию нашей обороны. И агнейцы, которые заранее раскидали перед позициями бороны и «чеснок», острые железные штыри, которые должны были калечить вражеских оленей и сохатых, не отступили. Они приняли прорвавшегося к ним противника на длинные копья и остановили его. Грохот ударов! Металл бьётся о металл! И начинается жестокая рукопашная схватка, свирепая и кровавая. Всадники рубили налево и направо и давили своими мощными боевыми животными всех, кто попадался на их пути. А наёмники при поддержке магов и многочисленных стрелков третьей линии уничтожали живучих мутантов, сбивали наземь самых храбрых нанхасов и уже на снегу дорезали их, словно баранов. Никто никому пощады не давал, ибо сошлись непримиримые противники, и, чтобы уцелеть, наёмники должны были удержаться и не отступить, а
