своей свободы в частности. Конвей, заглянувший через плечо в ее блокнот, слишком близко подошел к пределу дозволенного приличиями, и это не могло не привести к взрыву страстей.
За двое суток путешествия все члены экипажа «Борея», воздушного корабля второго ранга Флота Ее Величества, и его пассажиры уже поняли, что юная леди не просто готова постоять за то, что считает своей свободой, но жаждет сражений, ищет малейшую возможность, чтобы продемонстрировать свой независимый нрав.
– Та-ак… – протянул Тома Дежон, и заслонился раскрытой книгой, увидев, что краска гнева покрыла милое лицо Алисы, а маленькие изящные ладони сжались в кулачки. – Вот сейчас…
– Вы… Вы – хам! Вы отродье нации хамов! Вам, как и вашей родине, чуждо понятие чести и благородства, – Алиса медленно встала с дивана и повернулась к широко улыбавшемуся американцу. – Ваша глупейшая улыбка свидетельствует, что под крышкой вашей черепной коробки так же мало мозгов, как и…
Алиса задумалась, пытаясь придумать наиболее оскорбительное сравнение, но ничего в голову не приходило. Было огромное желание просто влепить затрещину мужиковатому хаму, одну из тех, что Алиса отработала на своих братьях еще в детстве, но в приличном обществе – а люди в салоне «Борея» относились именно к приличному обществу – бить по лицу было неприлично.
Ну вот, подумала Алиса, еще и тавтологию допустила «неприлично в приличном». Какой кошмар! Хорошо, что не вслух. Француз всплеснул бы руками и огорченно поцокал языком, русский чуть прищурился бы и отвернулся к иллюминатору, и даже японец, обычно невозмутимо взиравший на все перипетии отношений европейских коллег друг с другом и, в особенности, с юной Алисой Стенли, осуждающе покачал бы головой.
Черт, подумала Алиса. Решила, что получилось недостаточно энергично, и добавила:
– Дьявол! Дьявольщина, черт побери!
– Я!.. Вы!.. – Алиса почувствовала, что задыхается от гнева, вырвала из записной книжки листок со злосчастной фразой, скомкала его и вышвырнула в окно. В иллюминатор. Попыталась. Легкий ветер, влетающий в ярко освещенный солнечным светом салон, остановил смятую бумагу и отбросил обратно в помещение.
Даже ветер… Даже стихии против нее!..
Чувствуя, что еще мгновение, и слезы потекут из глаз, Алиса оглянулась вокруг, словно ища защиты и поддержки… или выбирая предмет потяжелее, чтобы поразить виновника ее позора – да-да, именно позора, иначе никак не назовешь нелепую ситуацию, в которую попала Алиса, да еще на глазах этих самодовольных, грубых, бессердечных, зазнавшихся, шовинистических, дремучих… и еще отвратительных… безнравственных, развращенных… мужчин. Если бы Алиса только могла… Если бы только…
– Мисс Стенли…
Алиса оглянулась на голос, прозвучавший от входа в салон. На пороге стоял старший помощник капитана «Борея» Френсис Уилкокс, и стоял он там уже, наверное, несколько минут, вполне имея возможность насладиться позором Алисы Стенли, корреспондента «Ежевечернего обозревателя» из Глазго, в полной мере.
– Что? – дрожащим голосом спросила Алиса.
– Вы просили за завтраком капитана устроить для вас экскурсию по кораблю, – еле заметно улыбнувшись, сказал старший помощник. – Вас интересовало техническое устройство «Борея»…
– Да, а что? – уже чуть спокойней спросила Алиса.
– У мистера Бимона, инженера нашего корабля, появилось свободное время, чтобы проводить вас по машинному отделению… и другим техническим помещениям «Борея». Джентльмены, я полагаю, этой экскурсией не заинтересуются, насколько я знаю, они уже неоднократно бывали на воздушных кораблях…
– Да-да-да… – быстро выпалил Конвей. – Неоднократно и регулярно. Буквально каждый день. Уже просто видеть не могу эти кочегарки, гальванические элементы, компрессоры, горелки и нагнетатели термогена… Особенно – нагнетатели. Я, знаете ли, был в Париже, когда отказали охладители на «Луизе». Оплавленная верхушка Эйфелевой башни – это меня впечатлило. Да, впечатлило. Мне повезло, что я находился в двухстах ярдах от места катастрофы. Но даже там я получил ожог лица…
– Жаль, что не языка, – тихо, но, все-таки, достаточно отчетливо прошептала Алиса и, обворожительно улыбнувшись Уилкоксу, произнесла самым очаровательным тоном: – Я благодарна вам… и другим истинным джентльменам, которые служат на этом прекрасном корабле.
Алиса грациозно выскользнула из салона. Дверь закрылась.
– Что вы говорите… – американец усмехнулся и сел в только что оставленное девушкой кресло. – Какие мы вспыльчивые. На месте бедняги Уилкокса я бы не водил ее к нагнетателям термогена. Девушка вспылит по какому-нибудь поводу, искра перескочит на резервуар, а там небольшая утечка… и взрыв!
– Вы и вправду видели взрыв «Луизы»? – спросил Егоров.
– К сожалению, – став серьезным, кивнул американец. – Или к счастью. Видел, а не принял участие. Знаете, я ведь мальчишкой немного пострелял во
