Мида, не уловив смысла, тем не менее поняла, что ее похвалили, и ласково боднула Гераклида в бок. Тот дернулся и едва не налетел на старика.
– Когда кормить будут?! – проорал он прямо в лицо Аквусу. – Есть хочу!
Мида дернулась, понимая, что кроме нее здесь больше ничего съедобного нет, и помчалась к выходу, цокая копытами по полу. Корреспондент ухватился за хвост мимо пробегавшей козы, не желая плутать в поисках дороги, и тоже покинул храм, из-за чего дальнейшие события не могут иметь статус достоверности.
Но поговаривают, что Гераклид все же нашел какой-то еды и накормил старика. Тот оказался идеальным слушателем – хотя и хотел все время есть – а заодно и неплохим сторожем. Впрочем, туристы, посещавшие остров, в основном предпочитали смотреть на храм издали.
Те же храбрецы, которые добирались до храма, возвращались, качая головой и будто бы прислушиваясь к чему-то внутри. Ходили, как призраки в царстве Аида, и бормотали что-то под нос.
– Безумец или гений? – вопрошали они себя и тут же вновь начинали прислушиваться.
Но никто внутри них не мог дать ответа на этот вопрос.
…
Прекрасным вечером, когда солнце только начало клониться к закату, поезд остановился на станции «Полис Лариса». Из самого комфортабельного вагона на перрон сошел лишь один пассажир, который тут же приковал всеобщее внимание.
Одет он был, на первый взгляд, просто и неброско, но на взгляд второй можно было отметить мягкость кожи на сандалиях, прочность ее же на торбе, золотую брошь на шляпе и тонкую, подшитуя мехом – на случай непогоды – накидку, небрежно наброшенную на плечи.
Это все было примечально, но отнюдь не объясняло, почему все, кто был на станции, тут же уставились на вновь прибывшего.
Юлиус Корпс – а это был именно он – в последнее время привык, что к нему относятся куда уважительней, чем раньше, но не был готов к такому. Одно дело, когда тебе угождают из-за денег, которыми щедро снабдили боги, а другое, когда смотрят так, будто ты сам какое-то небывалое создание. Бог, монстр, зверь или еще что-нибудь.
– Гхм, – откашлялся Юлиус. – Не подскажет ли кто-нибудь, где я могу переночевать?
И тут произошло еще более странное – люди наперебой принялись предлагать ему остановиться у них. Они практически умоляли, едва ли не вставали на колени, отталкивали друг друга…
Нет, конечно, Корпс помнил, что здесь к нему должны отнестись с уважением. Как-никак именно в Ларисе он при участии Гераклида выиграл состязания оракулов, но сейчас люди выказывали такой восторг, какой настоящему оракулу даже и не снился!
– Спокойно! – наконец Юлиусу удалось собраться с мыслями.
Все замолчали, но остались в тех же позах. И по-прежнему на лицах читалось обожание.
– Ты! – Корпс ткнул пальцем в рослого парня, показавшегося ему смышленей других. – Что за ажиотаж? К вам что, совсем перестали приезжать люди? Со мной вместе сошло, кажется, человек сто. Не из моего вагона, но все же.
– Нет, – парень сглотнул. – Люди приезжают. Их еще больше стало, с тех пор, как вы научили нас жить правильно.
– Я?! – Юлиус думал, что после всех приключений его трудно чем-нибудь удивить, но, как оказалось, ошибался.
– Да. Вы же оставили нам Люпусоларий…
Название книги, о потере которой Корпс в последнее время жалел и за которой, собственно говоря, и приехал, в устах парня прозвучало благоговейно. С похожей интонацией говорили обычно лишь преподаватели словесности и историки о многотомном сборнике «Мифы и легенды древней Эллады: с заметками и пояснениями богов и героев».
– Верно, оставил. И-и-и?.. – Юлиус приподнял брови, всем своим видом выражая крайний интерес к судьбе книги. Что было вовсе не сложно – любопытство так и бурлило внутри.
– Я, признаться, не знаю точно, как все начиналось, но могу отвести вас с градоправителю. Он сможет рассказать в подробностях, а также обеспечит приличествующими по случаю почестями. Можно найти мобиль, или желаете прогуляться?
– Лучше пешком.
Через один квартал, мошенник перестал жалеть о том, что оставил Люпусоларий в этом полисе.
Через два он понял, что именно сделали с книгой жители города, и любопытство сменилось бурной радостью. Ему с трудом удавалось сохранять серьезный вид – как-никак, автор градообразующей книги! – но смешинки то и дело пытались всплыть и пробиться наружу, как пузырьки в игристом вине.
Через три квартала Юлиус не выдержал и засмеялся, махнув рукой на серьезность.
Жители Ларисы восприняли книгу как руководство к действию. Причем исключительно прямое руководство. Еще не до конца было понятно, как они поступили с абстрактными философскими рассуждениями, однако все фразы, которые можно было бы хоть как-то привязать к явлениям материального
