Только Аквус, везде Аквус, постоянно Аквус. К концу десяти дней путешествия Юлиус знал о горе-скульпторе все. Всю биографию, иделы, устремления. И когда наконец-то наверху раздались оживленные вскрики и послышался шум падающего якоря, мошенник осознал, что Гераклид его больше не раздражает и что он его даже жалеет.
«Он ведь такой несуразный», – подумал Юлиус и удовлетворенно улыбнулся. Видимо, в этом было все дело. Если хочешь проще относиться к надоедливому насекомому, стихийному бедствию или занудному типу – осознай свое превосходство над ним. Когда Юлиуса бесцеремонно тащили за шиворот через люк наверх, он размышлял о том, как можно разжиться деньгами, если представить ценное, только что обретенное знание в виде тайного учения «О спокойствии духа».
Нахлынувшее вдохновение несколько охладил вид Парокла, который с кислой миной переминался около трапа, поджидая пленников. Однако, взглянув на берег за спиной врага, Юлиус на мгновение забыл и о нем самом, и о надоедливом Гераклиде, и даже о необходимости срочно продумывать план побега. Родос оказался просто воплощенными Елисейскими полями, какими их всегда представлял Юлиус Корпс. И главное – не в посмертии, а прямо здесь и сейчас.
Сотни лавочек и лавочников, груды разноцветных товаров и зазывалы, бродячие собаки, кошки и воришки. Горы рыбы, блестящие чешуей на солнце, вино и пиво на разлив. Маленькие «юркие» паланкины, мелькающие в толпе, всадники, повозки и даже огромный ездовой страус. Визг клаксонов, пыхтение паровых труб на мобилях, с трудом прокладывающих путь между торговыми рядами, шипение тормозов. Мешанина из людей, транспорта, гама и суеты.
И лица, какие лица! Обветренные, просоленные, в шрамах и татуировках, с блестящими глазами, кривыми ухмылками, сломанными носами – наверняка в кабацких драках – женские «мордочки», обязательно с хитрым лисьим выражением. Ни одного тупого, постного лица, ни одного глупо раскрытого рта или потерянного взгляда.
Кабаки, воровство, интриги, убийства, ограбления, вино через край и смех до гробовой доски. Таким был Родос – самый известный пиратский порт в Эгейском море.
– А ну, пошел! Или ты к палубе прирос? – грубый толчок в спину вернул Юлиуса с Елисейских полей в бренный мир.
Мошенник состроил придурковато-послушную гримасу и засеменил к Пароклу. Следом за ним двинулся Гераклид, в ужасе шепчущий что-то про «притоны, крыс, антисанитарию и ужасных пиратов, которых тут даже больше, чем на корабле».
С надеждой «сбежать тут же» пришлось распрощаться. Сопровождала Диоса пара головорезов, которые внимательно следили за пленниками. Путь через пристань закончился у приземистого трактира из желтого камня, в трехэтажной пристройке которого располагалась гостиница. Стоило Пароклу кивнуть на пороге, как чернявая девочка подбежала со связкой ключей и что-то зашептала.
– Никого не надо искать, – Диос отодвинул ее в сторону. – Я сам найду их.
Девочка опять тихонько забормотала.
– Надолго, надолго. У меня на все хватит времени.
Парокл суетливо поправил соскальзывающую с плеча торбу и зашагал дальше – к двери, ведущей в жилые комнаты. «Что, тяжела краденая ноша? – очень ехидно, но, к сожалению, мысленно поинтересовался Юлиус, идя следом. – Ничего, скоро ты от нее избавишься. И от меня. Точнее, от нас». Благоприобретенное душевное равновесие давало о себе знать. Мошенник чувствовал, что при случае готов спасать не только себя, но и Гераклида.
Они двинулись по коридору, потом гуськом взобрались по узкой лестнице на третий этаж и по одному зашли в низкую дверь, которую Диас распахнул с ухмылкой, изображая радушного хозяина. Юлиус, натренировавшийся во время плавания уворачиваться от притолок, косяков и переборок, вовремя пригнул голову, а Гераклид, естественно, не вписался в проход с первого раза и обиженно вскрикнул, приложившись лбом.
По всей видимости, пираты не нанимались служить охранниками вечно. В просторной комнате, которую занимал Парокл, а также его хлам, валявшийся в углах, они связали Корпсу и Аквусу руки и ноги, а оставшийся конец веревки примотали к массивному столу. Затем головорезы ушли, пожелав Диосу «выдрессировать зверушек».
– Идиоты! – прошипел тот вслед.
– Я рад, дружок, что ты хоть и подлый, бесчестный, глупый и выскочка, но адекватно оцениваешь себе подобных.
– Заткнись! Если бы не ты, то я бы сейчас был очень богат. И не сидел бы здесь, в этом отвратительнейшем притоне с кучкой моральных дегенератов, смекаешь?
– Сам виноват, нечего было красть мою идею с масками, а затем говорить, что ты якобы поймал двуликого Януса.
Парокл некоторое время смотрел в недоумении, затем засмеялся и хохотал некоторое время, вставляя фразочки вроде «Ну, ты даешь!» или «Да ты серьезно?» Корпс почувствовал себя крайне уязвленным. Кажется, он что-то не так понял, да еще выставил себя дураком.
– Я действительно поймал двуликого Януса, – сказал Парокл, отсмеявшись. – Вернее, мы с ним заключили соглашение. Ну, а большего тебе знать не стоит. Маски, надо же, – он еще раз хохотнул.
– Пусть так, – не сдавался Юлиус. – Но, по крайней мере, ты не будешь отрицать, что собирался подставить меня на соревновании предсказателей?
– Так ведь ты собирался и сделал то же самое. Ты и выиграл, между прочим. Так что, если кому и стоит мстить за это, то мне, смекаешь?
На такое утверждение мошеннику тоже нечего было ответить. За последние несколько минут выяснилось, что у Парокла гораздо больше причин для
