На твердой земле подписи подделывать гораздо легче и надежнее, чем на корабле.
– И сбежать от меня тоже гораздо легче.
– Зачем сбегать? – прозвучало очень искренне, хотя Юлиус узнал интонацию: он обычно использовал её в моменты самого наглого обмана.
– Не знаю. Но я так понимаю, когда мы спасали тебя от охранников того гигантского предсказательного купола, ты явно не просто гулял в сторону моря.
– Разве можно сравнивать тебя и этих…
Диос осекся, и Юлиус не успел даже заволноваться, как Парокл выскочил из-за угла и оказался нос к носу с ошарашенным Гераклидом, в метре от которого между двумя мусорниками прятался и сам Корпс.
– Ага, – протянул Диос. – Капитан, нам только что улыбнулась удача…
На противоположной стороне переулка показались трактирные охранники. «И не надоело им бегать по жаре!» – раздраженно подумал Юлиус, скривившись от мусорного запаха тухлых креветок и перезрелого инжира.
Кричать им, к сожалению, тоже не надоело.
– Эй! Слышишь, Парокл? Эти парни разломали мебель в твоей комнате!
– Мебель?!! – взвизгнул Диас.
И вот тут детские игры закончились. Это Юлиус Корпс осознал мгновенно, полностью и всей шкурой. Он и до этого очень хорошо понимал Диаса. Даже слишком хорошо. И последними словами ругал себя за то, что неосознанно выпалил «Разве можно сравнивать тебя и этих…» хором с Пароклом, выдав себя и Гераклида. Но когда настоящий мошенник внезапно посреди бела дня узнает, что кто-то покусился на его честно нажитое нечестным трудом добро…
Юлиус бросился на землю и ужом полез между мусорными ящиками. Это спасло его от кинжала, брошенного в спину. Промахнувшись, Диас зарычал, как раненый зверь, и бросился ловить вора. На первых порах того спасали хаотично расставленные ящики, извилистые проходы между ними и худое телосложение, потом – скользкая банановая кожура и гнилые фрукты, на которых очень легко поскользнуться преследователям, если они ослеплены яростью. Однако когда мошенник выскочил на перекресток, вцепился в рукав Гераклиду и вновь потащил его за собой, убегать от погони было уже не столь приятно, как десять минут назад.
Пытаясь запутать преследователей и срезать путь, Юлиус пронесся через крошечный дворик с собаками, чумазыми детьми и сохнущим бельем. Как и следовало ожидать, Гераклид ни разу не пригнулся вовремя, и когда приятели протиснулись в узкую щель между стенами, пробежали по крышам бараков, спрыгнули на улицу ярусом ниже и замерли между широкими досками, наваленными под стенами дома, чтобы перевести дух, голову и плечи толстяка украшали тряпки. Кружевные, полотняные, целые, рваные. Панталоны, юбки и платья. Погоня, судя по крикам и ругательствам, свернула не туда и бегала теперь улицей ниже.
– Вот ты, дружок, и стал вором, – улыбнулся Юлиус, пыхтя и вытирая мокрое лицо краем юбки в крупный горошек. – Обобрал несчастных девиц.
Гераклид немедленно надулся. Однако, вопреки возможным ожиданиям, вовсе не на то, что его назвали вором.
– Смеешься? Неужели ты думаешь, что я не отличу легкомысленное девичье белье от того, что носят зрелые женщины?
– Оу, – Юлиус впервые почувствовал прилив искреннего уважения к Аквусу. – У тебя такой большой опыт? А по твоему виду и, хм, не скажешь… Откуда познания в таком вопросе?
– У моей мамы было много белья. И подруги. Много подруг. Они обсуждали его покрой, цвет, ткани. Как заглаживать складки. Как отпарывать кружева. Как…
Юлиус растерянно глядел на Гераклида. Для себя он в самом страшном сне не мог бы представить такого детства. Мать. Подруги. Юбки. Бесконечные женские разговоры. «Это не трогай, то не ешь…» «Мама отпускает тебя так далеко?» Вместо игры в солдатики – нудные чаепития со взрослыми матронами. Вместо игр во дворе – получение ценных знаний о панталонах. «Интересно, что получилось бы из меня при таком воспитании? Гераклид номер два? – Юлиуса аж передернуло. – Орка с два. Я бы сбежал. Пожалуй, сразу, как только научился ходить. Кстати, к вопросу о беге…»
Он задумчиво потянул за подол юбки.
– Гераклид, сейчас понадобится твой ценнейший опыт. Скажи-ка, нам хватит этих тряпок, чтобы вдвоем переодеться?
И тут Аквус преобразился. Куда подевался жалкий никчемный человечишко? Не иначе как прямо на месте провалился в Тартар, а вместо него поднялся бог моды и красоты.
Он тут же скинул на землю все тряпки. В мгновение ока рассортировал их по ведомым только ему одному параметрам. Во всяком случае, Юлиус видел, что это не цвет, размер или тип одежды. Затем, в порыве острого приступа вдохновения, Гераклид нахмурился, взъерошил волосы, упер руки в боки и нахмурился еще сильней.
Итогом размышлений стала победная улыбка.
– Хватит, – важным тоном сказал Аквус. – Ты будешь невинной куртизанкой, а я твоей служанкой.
– А куртизанки бывают невинными? – поразился Корпс. – И почему, собственно, именно я ей буду, а не, к примеру, ты, дружок?
– Потому что ты – худой, а я – толстый, – вся героичность мигом слетела с лица скульптора.
