судно коротко простонало – даже, скорее, выругалось резко, как Ламия несколько мгновений назад – и вылетело на свободную воду, в узкий пролив.
Несмотря на то, что еще не было ясно – оторвались от чудовища или нет. Несмотря на то, что пролив был извилистый и явно сложный для навигации – стены будто сдавливали корабль и угрожающе нависали над ним. Несмотря на всё это, Юлиус больше не дергался – лежал на палубе, раскинув руки, и глядел в узкую полоску неба. По синей «реке» ползли перистые облака и метались чайки, испугавшиеся взрыва. Пахло соленым ветром, горячими камнями и можжевельником.
«Еще мгновение, – думал Корпс, прищурившись. От воды саднило глаза, мокрые ресницы слиплись, нестерпимо чесалась переносица. – Еще чуточку. Сейчас я встану и буду смотреть одним глазом, не преследует ли нас Ламия, а другим – что там с Александром и Гераклидом. Поднимать их на ноги и на лапы одной рукой, а другой – отгонять чудовище. Сейчас-сейчас. Просто мне нужна передышка. Могу я себе позволить затормозить хотя бы на мгновение, раз корабль и так находится под контролем надежного, как фитиль „взрывсвечи“, Леонида?» Из-за кормы раздался отчаянный гортанный крик. «Как же. Ни мгновения, ни чуточки, как всегда», – Юлиус прищурился и вскочил на ноги. Тяжело и неуклюже, шипя от боли в ушибленный коленках, ушибленном локте… проще было сказать, что у него не болело – левое бедро и коленная чашечка. Явная недоработка алхимиков и Ламии.
Та перевалила через скалы вслед за кораблем и пыталась догнать беглецов, однако взрыв не прошел для неё бесследно. Ламия плыла рывками, выдыхая фонтанчики воды и натужные вопли, следом за ней тянулся буро-зеленый след.
– Не догонит, – Юлиус улыбнулся и захромал к барахтающемуся около носового люка Александру. – Хватит с нас чудовищного Пафоса.
Глава семнадцатая.
Песни и гостьи
– Так нечестно. Вы меня не цените. И не слушаете, – Гераклид вздохнул и показательно отвернулся. Плавно, с чувством собственного достоинства и ощущением глубокой обиды.
Возвышенность момента несколько портили клочки кожи, облезающие с его большого носа, в данный момент – красного и блестящего, как помидор.
– То есть, дружок, ты соскучился по Дельфам? – Юлиус вытер пот со лба и зевнул. Солнце прожаривало маленький кораблик сверху донизу, от жары не спасали даже каюты – наоборот, они превратились в самые настоящие печки. – Соскучился по разбитым мечтам о поэтичном и загадочном городе? Не терпится устроить еще пару дорожный происшествий? Или…
– Юлиус, уймитесь. Жарко и противно не одному вам, – Леонид вытащил из-за борта большое ведро и вылил воду в тазик, стоящий у ног. Там отмокал, еле заметно шевеля лапками, несчастный Александр. В черной пушистой шубе ему приходилось хуже всех. – И это не повод убеждать Гераклида неаргументированно.
– И как его можно убеждать по-другому, интересно? – Юлиус не сдавался, скорее от скуки и по инерции, чем из желания поссориться. – На логические доводы он обычно не реагирует; реальные факты, которые не вписываются в его идеальную картину мира, пропускает мимо ушей, а рукоприкладство как метод финального убеждения я пока решил не применять…
– И правильно. Потому что, я ручаюсь, сейчас Гераклид поймет, что Дельфы – не единственный выход.
– Вход! Вход в сложное ментальное состояние, с тем, чтобы общаться с людьми и Богами… И потом, любому ребенку известно, что дельфийский оракул – самый правильный.
– Ну, так мы не дети, – Леонид пожал плечами и сплюнул. – Именно поэтому должны знать, что с богами можно пообщаться и на Крите, который находится не в пример ближе, чем Дельфы. И, кроме того, там сохранилась та самая поэтическую атмосферу древности. Да и алхимиков местные не очень- то жалуют.
– Кажется, я в душе – настоящий критянин, – заметил Юлиус.
– Я, как ни странно, тоже, – Стадис потянулся.
– Ну, тогда мы просто обязаны совершить паломничество на нашу душевную родину! Извини, Гераклид, но ты будешь вынужден нас в этом путешествии сопровождать. Впрочем, дружок, если ты не желаешь, то первый же порт на горизонте с удовольствием распахнет тебе свои объятия.
Взгляд, которым Аквус одарил мошенника, пылал жаром не хуже солнца над головой.
– Как я могу тебя бросить? – патетично вопросил Гераклид. – Как я могу предать богов, которые возложили на меня столь ответственную миссию, как спасение тебя от неприятностей?
Наверное, в этом была виновата жара. Возможно – истощение и сдавшие нервы. Может быть – еще не до конца прошедшая боль во всем теле. Однако Юлиус сорвался.
– Спасать? Упустить инспектора и позволить себя связать – это «спасать»? Впасть в подчинение к Ламии и броситься на меня с кулаками – это тоже
