спит в своей квартире, а единственное, что меня останавливает от возможности оказаться с ней в страстном соитии, это мое обещание, я не находил себе места.
Клуб без Кенны стал хуже. Да и в погоне за возможностью успокоиться после слов стриптизерши, каюсь, пришлось поиметь каждую сотрудницу еще в первый вечер. Хотя, может, и не каждую. Я ужрался так, что едва ли мог вспомнить, как меня зовут. А то, сколько энергии я себе вытянул из девиц, превратило мое опьянение в эйфорию. Недолгую, с ужасным похмельем после, но все же…
День едва не стал еще кошмарнее. Утреннее отрезвление, вызванное излишествами прошедшего вечера, не отпускало меня на новые подвиги. Но и от глупостей тоже уберегло. Во всяком случае, до обеда. Желудок сводило, я ощущал всем телом зуд, который заставлял меня метаться по квартире в поисках, чем бы себя занять. От мыслей в очередной раз связаться с прекрасными жрицами пилона вновь заворотило. Мозг упорно подкидывал образы строптивой стриптизерши, которую я нагибал в различных позициях и интерьерах. Хоть головой об стенку бейся. Что, собственно, я и сделал. Но когда замер, уткнувшись лбом о прохладную стену и опустив взгляд, передо мной возникла соблазнительная картинка, как темноволосая Кенна стоит на коленях, извлекая мой член из штанов, сперва вылизывая, а затем глубоко заглатывая его, доставая своими пухлыми губами до самого основания.
Бездна… У меня в очередной раз встал, а зуд… Нельзя так с инкубами. Чтобы продержаться второй день, отправился к эльфам. Была у меня там одна особа, принцесса, золотоволосая эльфийка… Мм, на нее вся надежда. Для всех скромница, но для старого доброго Алека настоящая оторва. И все бы ничего, но только я в самый ответственный момент назвал эту бестию Кенной. Что там началось… Скандал, крики, обиды. Перед инкубом, значит, ноги раздвигать не проблема по первому требованию, а стоит имя перепутать в порыве страсти – сразу вспоминает о гордости. Дура. Вот пусть теперь со своими вечнозелеными деревьями развлекается. В свою квартиру на Земле я вернулся крайне недовольный, голодный. Еще и со стрелой в заднице.
На часах было уже за полночь, так что формально наступили третьи сутки, как я не видел и не трогал Кенну. Подождав, пока рана затянулась, а это заняло мучительно долгие две с половиной минуты, и мысленно наградив себя кубком за трехдневную выдержку, я отправился прямиком к своей стриптизерше.
В ее квартире царила полная тишина. Свет на кухне девушка погасить забыла, так что, очутившись в гостиной, я не был слеп, как котенок. Дверь в ее спальню оказалась чуть приоткрыта, и даже такая мелочь казалась моему оголодавшему мозгу приглашением.
Проклятый Верс со своими играми. Ему следовало сразу разрешить мне доступ к его игрушке, пока мою крышу окончательно не снесло от этой ведьмы. А я должен был не давать Кенне поблажек и, наплевав на ее мнение и желания, взять ее еще тогда, в клубе, при первой встрече. И трахать до тех пор, пока вся дурь из башки не выйдет. Пока не поймет, что напрасно отказывалась. Иметь ее так долго, чтобы она умоляла не останавливаться. Брать раз за разом, пока мы оба не охрипли бы от наших стонов. Сколько возможностей я уже упустил! У стены, на диване, когда она ласкала себя в душе, на ее кровати, на моей кровати… Мать твою, как же я ее хочу. До умопомрачения. Прижать к себе, войти в нее одним рывком и не отпускать, пока не покажу все, что могу. Пока не научу ее всему, что умею.
От возбуждения моя человеческая оболочка уже давно слетела. Хвост метался из стороны в сторону, крылья довольно расправились в полную длину, железы во рту набухли, готовя яд для моей непокорной человечки. Пошло все в Бездну. Все мои обещания, намерения. В Бездну.
Я направился уверенным шагом в спальню Кенны, стараясь выбрать: войти громко, хлопнув дверью, чтобы она проснулась и увидела, что ей предстоит, или все-таки тихонько подкрасться, впрыскивая свой яд требовательным поцелуем еще спящей красавице, чтобы в себя она пришла, уже громко выкрикивая мое имя во время оргазма?
Но, как это обычно и происходит, когда дело доходит до моей необыкновенной стриптизерши, моим планам осуществиться было не суждено.
Ведь стоило мне войти в ее комнату, увидеть ее мирно спящей среди сбившихся простыней, как вся моя решимость куда-то испарилась. Лунный свет мягко падал на ее усталое лицо, волосы разметались по подушке. На тумбе рядом с кроватью – начатая упаковка снотворного с наполовину пустым стаканом воды. Кенна крепко спала, а я понял, что не смогу поступить с ней так. Я дал ей слово. И не могу его нарушить. Потому что, что бы дальше ни происходило, она вряд ли когда-нибудь меня простит или сможет снова доверять. И я понятия не имею, с каких пор меня это начало заботить.
Так что мне оставалось лишь устало опуститься на пол возле кровати, где кисть ее руки свисала за пределы матраса, и я смог коснуться ее щекой. Какое-то дурацкое касание, глупый, ничего не значащий жест, но мне стало легче. Зуд в теле отступал, а я чувствовал такое же умиротворение, как и моя неприступная девочка.
Стоит ли говорить, что ночные визиты к моей спящей стервозине стали регулярными? Я физически не мог оставаться без нее на длительное время. Не мог питаться, от всех остальных воротило. Я уходил под утро, чтобы не обнаружить своего присутствия, и возвращался после полуночи, когда Кенна забывалась крепким сном под действием снотворного.
Для инкуба я являл собой образчик благоразумия и сдержанности. Хотя со временем природная наглость взяла свое. Поначалу я оставался сидеть на полу возле кровати, где у меня имелась возможность касаться обнаженной кожи ее рук. Но очень быстро понял, что все тело затекает, и принял решение перетаскивать ближе к постели стул, который находился в спальне возле комода. Не прошло и двух дней, как мне удалось договориться с собственной совестью (мать твою, у меня совесть появилась!) и занять почетное место на кровати. Решающим аргументом в борьбе с совестью стало то, что кровать широкая, а Кенна спит только на своей половине. Мои спина и задница были такому решению только благодарны. Все-таки упругий матрас куда лучше жесткого дерева.
