перед женщиной.
– Хочешь искупаться?..
– Не стоит…
Элий снял сапоги, закатал штаны и погрузил босые ноги в прохладную морскую волну; шлепая по воде, он пошел вдоль берега.
– Это бесполезно!.. – сказала вдруг Элинаэль, идущая рядом и увязающая в рыхлом песке сапожками; по мокрому босиком идти было бы легче.
– Что бесполезно?.. – поинтересовался Элий.
– Он не придет. Он не может меня найти.
Элий остановился:
– Почему?
– Если бы Вирд меня видел, то пришел бы в тот же день. Если он медлит, то просто не знает, где я…
Элий тоже так думал, хотя и сомневался.
– Отпусти меня… – вдруг попросила она, не глядя ему в глаза.
– Так просто?..
– Ты нарушаешь перемирие, не думаю, что… Древний одобрит, он ведь дал слово. К тому же ты рискуешь своей жизнью, силы явно не равны… Я бы еще поняла, если бы здесь были остальные… твои соратники…
– Остальные предатели огня жизни – хотела ты сказать?..
– Сказала то, что хотела. Это бессмысленно…
– Не суди… То, что лишено смысла для одного, может быть
– Предпочитаю острое… – сверкнула она глазами.
– Ха! Вот и я предпочитаю – чем острее, тем лучше! И я не о еде… И Фаэль – далеко не мирный Мастер. Ты знаешь, что он зарубил как-то больше дюжины арайцев в Тарийском лесу? И ему понравилось…
– Это неправда. Неправда, что ему понравилось. Я знаю, что он не кровожаден…
Элий наклонился к ней всем корпусом.
– Ты совершенно не знаешь, что творится у него в душе! А мне это, по какой-то дурацкой иронии, – известно! Ты понимаешь, что он готов ради тебя погубить весь Город Семи Огней?..
– Нет, неправда!.. – замотала она головой.
– Правда, правда! Он готов убить каждого из своих друзей, если придется выбирать между ними и тобой. Ты – его безумие! И он тебя непременно найдет. Из собственной шкуры выпрыгнет – но найдет!..
И если я с этим всем не покончу, – продолжал Элий, уже не заботясь о том, чтобы она слышала его сквозь шум ветра и волн, – то ты скоро станешь и моим безумием тоже…
Некоторое время они шли вдоль береговой линии, не разговаривая. Элинаэль отстала: она наконец-то сняла обувь и затопала босая по намоченному волной песку, позади Элия. Не желая слишком далеко отходить от домика, пройдя ярдов триста, он развернулся и направился в обратную сторону.
– Если бы тебе нравился риск, ты бы не прятался здесь! – зло вымолвила пленница, когда он поравнялся с нею. – А ты только говоришь об остроте ощущений, тогда как сам отсиживаешься в безопасном месте, как только начинается какая-нибудь заварушка!.. Что-то я не видела тебя в ливадской битве!..
Удивленный ее словесным нападением, Элий ухмыльнулся:
– Я там был. Но Атаятан не позволял нам сражаться, только смотреть. Он хотел испытать своих смаргов. Да и что – сражение? Для меня такое сражение – скучная мясницкая работа: усталость и никакого удовольствия. Я буду убивать десятки мечом и сотни – Разрушением. А мне кто противостанет?.. Фаэль? Но к нему тогда было не подобраться. А без Фаэля сражаться мне скучно! Я, видишь ли, стал неуязвимым для оружия. Моя кожа непробиваема.
Он выхватил из ножен меч, крутанув им, клинок со свистом рассек воздух. Замахнулся и со всей силы рубанул по собственному обнаженному запястью, – рукава рубахи были закатаны. Меч издал глухой звук, завибрировал от удара, а на коже не осталось ни царапины.
– Острый. Как лезвие, – сказал Элий, глядя в округлившиеся глаза девчонки. Он извлек из кармана шелковый платок, пустил свободно по ветру и выставил на пути лоскутка заточенное ребро меча. Шелк коснулся клинка, а дальше белыми бабочками ветер нес уже не один, а два кусочка ткани.
Закончив демонстрацию, Элий вложил меч в ножны.
– Так тебе нравится опасность? – Она быстро пришла в себя. Умница!.. – Тогда сними с меня оковы, и испытаем, выдержит ли твоя неуязвимая шкура мой огонь!..
