В это время плавная речь Гучкова как бы перебилась голосом государя:
– Сегодня, в три часа дня, я уже принял решение о собственном отречении, которое и остаётся неизменным… – произнёс он, волнуясь…
Государь, несколько помолчав, встал, намереваясь пройти в свой вагон. Поднялись со своих мест и все мы, молча и почтительно проводив императора взглядами…
Минуты казались часами.
И вот наконец вошёл государь и принёс с собою текст манифеста, отпечатанный на пишущей машинке на нескольких белых листках телеграфных бланков. Насколько помню, это и был тот проект, который составляли в Ставке (генералы-заговорщики во главе с начальником штаба Верховного Алексеевым будущим белым вождём. – Ю.В.), но только несколько видоизменённый соответственно последнему решению государя (не передавать престол сыну Алексею, а 'отписать' своему брату Михаилу. – Ю.В.)…
Побеседовав ещё несколько минут, государь распростился со всеми, приветливо пожал всем нам руки и удалился к себе в вагон.
Я больше не видел отрёкшегося императора никогда (не отрёкшегося, а ОТРЕЧЕННОГО, ибо вся эта заговорщическая масонско-либеральствующая нечисть, разбередив Россию уже и без того подраненную войной, вырвала скипетр и державу из августейших рук. – Ю.В.)…
Все стали выходить из вагона…
Следуя сзади всех, я оглянулся, чтобы бросить последний взгляд на опустевший салон, служивший немым свидетелем столь важного события. Небольшие художественные часы на стене вагона показывали без четверти двенадцать. На красном ковре пола валялись скомканные клочки бумаги… У стен беспорядочно отодвинутые стулья… Посредине вагона с особой рельефностью (выразительностью. – Ю…В.) зияло пустое пространство, точно его занимал только что вынесенный гроб с телом усопшего…
Почти 23 года император Николай находился во главе страны, занимавшей одну шестую часть земной поверхности и имевшую население около 170 миллионов человек!…
Выйдя на темноватую, плохо освещённую платформу, мы, к удивлению своему, увидели довольно большую толпу людей, молчаливо и почтительно державшуюся в некотором отдалении от царского поезда…
Все документы были помечены 15-ю часами (три часа пополудни) 2 марта 1917 года, то есть временем, когда императором Николаем II в действительности было принято решение об отречении…
Около трёх часов ночи на третье марта депутаты выехали обратно в Петроград. Часом же раннее оба литерных поезда, последовательно, один за другим, медленно и бесшумно отошли от станции Псков в направлении на Двинск, увозя отрёкшегося (отречённого. – Ю.В.) императора и его свиту в Ставку…' [20]
Такое впечатление, будто воспоминания писал не русский, не изнывающее душой за Россию чадо её, а правоверный масон, да к тому же мямля. Сухое пережёвывание трагичнейших событий, за тысячелетие трагичнейших!
Михаил Васильевич Алексеев (1857-1918) – сын выслужившегося в офицеры (штабс-капитана) николаевского солдата (Николая I), полный генерал, профессор академии Генерального штаба. В русско-японскую войну 1904-1905 годов начальник оперативного управления штаба 3-й армии. С 1908 по 1912 годы начальник штаба Киевского Военного округа.
Главнокомандующий Северо-Западным фронтом и начальник штаба Верховного главнокомандующего русской армии в первую мировую войну (с сентября 1915 года), Алексеев оказался втянут А. И. Гучковым в англо-думско-генеральско-масонско-милюковс-ко-гучковский заговор против царя, который, кстати, в неведении своём считал генерала и своей военной опорой, и своим другом ('мой косоглазый друг', – с теплотой говаривал государь император об Алексееве).
'Косоглазый друг', не дрогнув, изменил присяге, предал самодержца, всячески способствуя выколачиванию из него отречения.
В историю Алексеев вошёл как одарённый русский стратег, душа борьбы с немцами в первую мировую войну и как один из самых влиятельных изменников, толкнувших Россию в пучину неземных испытаний XX столетия.
После февраля 1917 года и до 21 мая того же года он являлся Верховным главнокомандующим русской армии. Зачинатель белого движения, участник Ледяного похода Белой гвардии через кубанскую степь зимой-весной 1918-го. В Белой армии отвечал за внешние сношения, будучи формально её 'верховным руководителем', но подлинным главнокомандующим являлся генерал Лавр Георгиевич Корнилов. Алексеев умер в конце сентября 1918 года в Екатеринодаре от воспаления лёгких. Его дочь, Вера Михайловна, – уже девяностодвухлетняя старуха, прислала мне из Аргентины в начале 90-х годов редкую фотографию своего отца.
Обо всём этом можно подробно прочесть в моей книге 'Русская правда' (1999) и отчасти в моей трилогии 'Огненный Крест' (1992-1993).
Александр Иванович Гучков (1862-1936) – один из самых злобных врагов Николая II, идейный вдохновитель и непосредственный организатор февральского переворота. Однако до 1905 года по ряду вопросов занимал консервативную сторону.
Крупный московский домовладелец, промышленник, основатель партии октябристов. Почитатель Столыпина. В молодости Гучков участвовал в англо- бурской войне, в России дрался на дуэли. С марта 1910-го по март 1911-го – председатель 3-й Государственной думы; председатель Военно-Промышленного комитета – штаба по подготовке февральского переворота. Вместе с Милюковым глава заговора, которому англичане помогали сколотиться и который подталкивали к действию. Вместе с Шульгиным Гучков принимал отречение государя императора на станции Дно под Псковым. В первом составе Временного правительства Гучков военный и морской министр. После уехал на фронт прапорщиком, но вскоре вернулся в Петроград опять плести заговор, теперь корниловский. В 1918-м Александр Иванович бежал в Берлин. Был ненавидим белой эмиграцией. Один из первых губителей национальной России, имя проклятое действительно русскими.
Николай Владимирович Рузский (1854-1918) – полный генерал и искусный интриган. Участник войн: русско-турецкой 1877-1878 годов и русско-японской 1904-1905 годов. Автор Полевого устава 1912 года. Пользовался известностью в первую мировую войну, особенно в либеральных кругах. В начале командовал 3-й армией. С сентября 1914-го и по март 1915-го – главнокомандующий войсками Северо-Западного фронта. Уволился по болезни. Через четыре месяца получил в командование 6-ю армию. С августа 1915-го и по апрель 1917-го главнокомандующий войсками Северного фронта.
Рузский изменил присяге, будучи одним из самых деятельных участников заговора против монархии. Высказывался в антисемитском духе (о чём вспоминал небезызвестный Симанович), что для либерала и масона было просто удивительно: заговорщиками являлись масоны в гражданских сюртуках и масоны в генеральских мундирах.
Рузский состоял в прямой связи с английскими вдохновителями заговора. Во исполнение заговора, пользуясь тем, что государь император вынужден был остановиться в полосе его фронта на станции Дно, оказал на него беспримерное давление, требуя немедленно подписать отречение. В ряде случаев вёл себя с самодержцем непозволительно настойчиво и даже нагло. Во многом благодаря Рузскому Николай II вынужден был согласиться на отречение. Семья с императрицей в Царском уже находились во власти заговорщиков, брошенные придворными и окружённые натравленной солдатской чернью.
Это, а также опасение ввергнуть страну в гражданскую войну, что делало её добычей Германии, и уму непостижимая круговая измена заговорщиков- генералов (а они являлись единственной вооружённой опорой трона) во многом предопределили решение последнего русского императора.
Судьба воздала должное Рузскому. 19 октября 1918 года он и ряд других генералов и сановников бывшей императорской России были зверски убиты на городском кладбище в Пятигорске. Их не расстреляли. Их закололи штыками, ножами, измозжили прикладами.
Ленин весьма сожалел о расправе, ведая о республиканских настроениях Рузского от другого изменившего присяге генерала, – Михаила Дмитриевича Бонч-Бруевича (родного брата управляющего делами Совнаркома, старого большевика Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича: в 30-е годы старый большевик наладится 'стучать в органы' сперва Ягоде, затем Ежову, а после Берии).
Республиканскими генералами революция непрочь была попользоваться.
Когда смотрю на множество фотографий русской эмиграции, где во всём печаль и обречённость, невольно думаю, что так вам и нужно, господа. Ведь вы все, за ничтожным исключением, предали своего верховного вождя, свою Богом определённую национальную власть и послали его с женой и детьми на расправу-бойню в Екатеринбург.
Это не красные и не Керенский, а вы загубили его. Не белые вы герои, а иуды…
Не ждите меня никогда. Не ждите меня…
Предательство – давно уже одна из профессий не одного человека, а многого множества. Уже Иуда заработал на божественной крови и муках 30 сребреников.
Почти все читали библию, и почти все продолжают предательствовать.
Поражает и слепота людей. В новой республиканской России (пусть и без красных) им пришлось бы туговато. Они должны были бы столкнуться с напором людей из народа – столкнуться в условиях, когда происхождение, чины и т.п. уже ничего не значили бы. Борьба за место в жизни несравнимо обострилась бы. Их ждала иная жизнь и чаще – не под лучами солнца.
Не могу не написать и о другом. Буду всегда держать в памяти осознание значения личности и личностей в истории, выношенное мной в опыт жизни. Значение сие чрезвычайно велико. Ум и воля взнуздывают историю. Все эти денежно-хозяйственные подосновы событий всегда уступают натиску гения – гения чёрного или светлого. Для истории это безразлично. Исключительно подлую, промасонскую роль в русской истории исполнили Гучков, Милюков, генералы Алексеев, Рузский и, конечно же, шут российской демократии Керенский. Им нет и не может быть прощения в нашей памяти.
К ним необходимо присоединить и главнокомандующих фронтов, верность присяге которых обеспечила бы сохранение монархии, а стало быть, и в общем счёте уберегло бы от последующих громадных, воистину космических потрясений страну и жизнь десятков миллионов людей. Не оказались бы разбиты и снесны в сточную яму истории благополучие и счастье и других десятков миллионов. Не двинула бы русская история через кровавые топи, завалы трупов и позорище убогих правителей. И не стала бы ныне Россия данницей западного мира.
'Прогресс' (передовое развитие) видели в разгроме своей исконно русской власти, стыдились своей власти и своей политической, культурной 'отсталости', обезьянничая буквально всё с Европы. Гордились сближением с Европой. Становились европейцами, стаптывая с себя всё русское и заплёвывая всё русское.
Впрочем, как и в советское время, при нём, правда, было несколько иначе, но по-своему так же: первыми сочинителями, первыми поэтами объявлялись нерусские люди. Я не хочу обижать этих людей, но это были казахи, татарка, узбеки, множество полубесталанных евреев. Все сплошь нерусские… А гонорары? Один из них имел такие, что госбанк не в состоянии был с ним рассчитаться. Настоящие баи, падишахи…
И актёры, певцы… русских счесть по пальцам, а остальные – половодье, нашествие, но опять-таки по преимуществу нерусское…
А русские? Русские блуждали по гэбэшным психушкам, спивались, не имея возможности преодолеть цековские заслоны, цедящие назначенные ими
