Рассуждая таким образом, он медленно прошел мимо собаки, которую успел для себя прозвать «мертвопсом». Не успел сделать и десятка шагов, как за спиной прозвучало глухое рычание.
Обернувшись, увидел стоявшего в метре от него «мертвопса». Как он смог подобраться так стремительно тихо? Пес глядел исподлобья налитыми грязно-красным глазами. Его трясло еще сильнее, даже покачивало. Но было ясно: это мнимая слабость. Потому что живого в этом существе – ноль. В Институте давно изучили «муляжей», покромсав их на мелкие кусочки, заглянув под черепушку, разглядев под микроскопом каждую клеточку. Ничего толкового наука понять так и не смогла. Единственное, что можно было утверждать определенно, – это не жизнь. Лишь ловкая имитация, принципы которой до сих пор непонятны.
Как и мотивации, заставлявшие этих существ бросаться на живых.
– Тихо, тихо! – пятясь, произнес Кот. – Хорошая собачка. Давай успокоимся…
«Хорошая собачка» по-волчьи оскалилась, выпятив гнилые желтые клыки, – и бросилась с неожиданной прытью. Едва хватило реакции: пара коротких очередей остановила зверя, взломав хрупкий череп, разметав по сторонам кровавые ошметки. Упавшее тело какое-то время продолжало дергаться и судорожно перебирать лапами.
Однако. Уже не опуская штурмовую винтовку, Кот продолжил путь. И навстречу из зыбкой мути стала надвигаться целая группа теней.
Стая.
Псы приближались медленно, нервно покачиваясь из стороны в сторону. Это напоминало какие-то ритуальные движения, вводящие слабонервных в ступор. Впереди двигался самый крупный и в то же время самый ободранный пес – очевидно вожак. Он часто, с присвистом дышал, высунув черный язык. Или просто имитировал дыхание – шкура на левом боку лопнула, там отчетливо двигались оголенные ребра. У вожака был один только выпученный глаз, второй превратился в кроваво-гнойное месиво. Пес опустил голову и зарычал – низко и страшно.
Кот не был слабонервным, но понимал, что от десятка собачек ему не отстреляться – патронов в магазине не хватит, да и реакции. Потому пришло неожиданное решение: он стал отходить в сторону преследователей. Стая не отставала. Из-за спины донеслось рычание вожака – теперь уже громче и еще более грозно.
И тут же из дымки вынырнуло знакомое лицо. Гвоздь – он шел во главе вереницы бандитов, двигавшихся за ним след в след. От неожиданности бывший друг замер с отвисшей челюстью, не зная, что говорить, что делать. На него тут же налетел шедший позади бандит:
– А, черт! Че встал?!
– Ку-ку! – с таинственной улыбкой сказал Кот. – К вам гости!
И с некоторым даже изяществом ушел в сторону. Раздраженная движением стая ринулась в атаку. Единичная цель в виде припавшего к земле сталкера их интересовала меньше, чем плотная группа двуногих.
Надо отдать должное Гвоздю – он среагировал достойно. Мгновенно оценив ситуацию, кувыркнулся вбок, в сторону, противоположную сталкеру. И первый бросок вожака пришелся на бандита, шедшего за спиной проводника. Тот ничего не успел сообразить – просто повалился на спину, крича, пытаясь спихнуть с себя взбесившееся чудовище и разбрызгивая кровь. Тут уже сориентировались его подельники – и в бешеных зверей устремились потоки пуль.
Теперь бандитам было чем заняться. Сначала положить стаю, потом решить, что делать с ранеными. Если будут убитые – еще несколько минут на дележку содержимого их рюкзаков и карманов – для урок это святое. Все это время надо использовать, чтобы компенсировать непредвиденное возвращение.
Машинально, даже не прерывая вялого хода мыслей, он пристрелил раненого полудохлого пса, норовившего подобраться и цапнуть его за ногу. После чего, отдуваясь и отплевываясь от пыли, отполз в сторону. Потом поднялся на ноги и, покачиваясь, двинулся дальше.
Впереди оставалась последняя часть пути – та, которую еще ни разу не доводилось проделывать. Когда под ногами ощутимо захлюпало, и черная жижа поднялась по щиколотку, он понял, что финишная черта близко. Еще один признак – он вышел из дымки.
Вот она, Черная Грязь. Не столько опасная сама по себя, она почти непреодолима, если не иметь ни плота, ни лодки. Но какой идиот попрется сюда с лодкой?
Тогда как добраться до того мертвого здания, наполовину погрузившегося в трясину и странно накренившегося, как подтаявший кубик сахара?
Хотя на сахар это похоже меньше всего. Здание было совершенно черным – будто его хорошенько прокоптили в дыму автомобильных покрышек. Но, конечно же, здесь не было пожара. Это все штучки Зоны.
Это здание Шаман назвал Японской Шкатулкой. Отчего – непонятно. Потому что на шкатулку оно походило не больше, чем на кусок рафинада. Чаша большого радиотелескопа, несколько параболических антенн поменьше, башня оптической обсерватории с куполом – все это было черным, мрачным и выбивалось из привычного пейзажа Зоны, так как всегда скрыто в наполненной испарениями котловине.
Идти туда не хотелось. Просто потому, что это последняя точка. Пока ты идешь, двигаешься – все подчинено этому движению, ты напряжен и устал – и у тебя нет сил на мысли о смерти. Но стоит остановиться, расслабиться, закрыть глаза… Очнуться в страхе – и наблюдать, как расползается по коже ладоней убийственная черная сетка. И остается только надеяться на то, что этот страшный дом не даст ему покоя, не позволит зациклиться на неизбежном,
