Сунув руку в карман, Кот вытащил «монету», поглядел через отверстие на Зубова. Разумеется, никакого Зубова там не было, там был чужой мир, попасть в который человеку вряд ли суждено. Еще показалось, что там, «на той стороне», мелькнула чья-то жутковатая тень. Сталкер вздрогнул, убрал «монету» от лица, подкинул в ладони – и небрежным броском отправил Зубову:
– Держи!
Цепким движением богомола тот выхватил предмет из воздуха, торопливо поднес к глазам, жадно уставился взглядом в отверстие. То ли не терпелось ему насладиться экзотическими пейзажами, то ли просто проверял подлинность «объекта».
– Вот так бы сразу! – не отрывая взгляда от добычи, пробормотал Зубов. – Правильный поступок, Кот!
– Наслаждайся, – процедил сталкер, поднимаясь. – Счастливо оставаться.
– Иди с Богом, – великодушно позволил Зубов.
Рядом гаденько рассмеялся Гвоздь. И чего он так веселится? Все, закончено шоу!
Или нет?
«Сволочь», – бессильно подумал Кот, двигаясь в сторону своих.
Сейчас он даже не удивился бы, получив пулю в спину. Но стрелять не стали. Зубов, конечно, подонок – не дурак. Он умеет просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед.
Только вот не хватало еще, чтоб и смерть Януша на него, на Кота, повесили. Это было бы уже слишком. Здесь нужно хорошенько все продумать. Зубов решил, что держит его на крючке? Ладно, пусть так считает.
Посмотрим, кто кого.
Глава десятая. Игра на опережение
Они уходили на запад, двигаясь вдоль Моря в сторону Периметра. Этим маршрутом уже доводилось хаживать. Пустыри здесь сменялись «мертвыми оазисами» – островками погибшего леса с высохшими деревьями. Давно было замечено, что если двигаться по прямой от «оазиса» к «оазису», то можно перемещаться сравнительно безопасно – главное, помечать по сторонам границу «порченой земли» и не лезть в мертвые заросли. Кот шел впереди, молча, почти механически, полностью отдавшись «чуйке». В голове была звенящая пустота, и даже вид собственных ладоней, вновь покрывшихся черной «сетью», уже не вызывал ни страха, ни отвращения.
Человек ко всему привыкает. В том числе к приближению собственной смерти.
Места снова стали знакомыми. Впереди показались останки брошенной техники, рядом с тем местом, где произошла эта дикая встреча с внезапно исцелившимся другом.
– Смотрите, наша рация! – радостно сообщил Аким, поднимая устройство.
– Брось, зачем она нам? – скривился Шевцов. – Батарея все равно села.
Аким вдавил кнопку, и рация знакомо скрипнула, зашипела. Парень удивленно поглядел на спутников.
– Аким, это ты? Прием? – сипло произнесла рация.
– Да, а кто это говорит? – машинально спросил Аким.
Кот вдруг понял, что на этот раз «на той стороне» звучит не голос «фальшивого Акима», а чей-то другой. И, только встретив странный взгляд Шевцова, ощутил неприятный холодок между лопатками.
Трудно узнать со стороны собственный голос. Особенно искаженный радиопомехами.
– Кот, это ты? – растерянно глядя на сталкера, спросил Аким.
– Да, да, я! – нетерпеливо ответил голос «на той стороне». – Дай рацию… Черт, дай ее
Кот ощутил, как пейзаж поплыл у него перед глазами. Аким с растерянным видом протягивал ему рацию. Сталкер беспомощно поглядел на Шевцова, будто ища у него подсказки, как поступить. Но друг просто молча ждал продолжения и машинально поглаживал пулемет, висевший на плече на широком ремне.
Взяв рацию, Кот вдавил кнопку, сказал севшим голосом:
– Да?
– Это ты? – Голос «на той стороне» нервно усмехнулся. – Знаю, что ты. Странно говорить с самим собой, – снова смешок.
– Это точно, – отозвался сталкер, чувствуя, что медленно сходит с ума. – Поэтому я предпочитаю думать, что ты – просто глупая аномалия, мой собственный, плохо скопированный голос.
Он говорил это с насмешкой, при этом понимая, что ничего смешного не происходит. Потому что происходящее с ним сейчас мало отличается от душевной болезни – банального раздвоения личности. Может, он правда сошел с ума и только в своем воображении общается по рации? А в действительности перед друзьями он предстал жалким, невнятно бормочущим шизофреником, которого те безуспешно пытаются спасти?
Но рация скрипнула снова, и этот пугающе знакомый голос сказал:
– Я бы тоже хотел думать, что ты – просто аномалия, отражение моего собственного голоса в эфире Зоны. Но боюсь, все сложнее. Короче, ты же
