Яри поднимает прозрачную бутылку с коричневой жидкостью и подмигивает Анне-Карин.
– Это получше пива, – торжествующе заявляет он.
– Забирай отсюда свою уродскую телку и уродский алкоголь, – с отвращением говорит Юнте.
– Эй ты, – произносит Яри с угрозой и делает шаг в сторону Юнте.
– Все нормально, – быстро отвечает Анна-Карин. – Пойдем, Яри.
– Юнте иногда такой странный, – говорит Яри. Звуки вечеринки усиливаются по мере того, как они поднимаются вверх по лестнице. – У него весь мозг прокурен. Понимаешь? Я имею в виду, чем прокурен, понимаешь?
Он хрипло смеется и достает бутылку. Анна-Карин останавливается и берет ее. Ванесса и Линнея, по всей вероятности, все еще там, наверху.
Она делает глоток и чуть не задыхается. Во рту все горит огнем, но она заставляет себя проглотить. Теперь жжет в горле. Анну-Карин подташнивает, но она надеется, что Яри ничего не заметил.
– Неплохая фишка, да? – говорит Яри, улыбаясь.
– Угу.
Она делает еще один глоток. В этот раз дело идет лучше, как будто первый глоток лишил рот и горло чувствительности. Она снова запрокидывает бутылку, чувствуя, как жидкость льется ей в горло.
– Аккуратнее, – смеется Яри.
Из чувства противоречия Анна-Карин делает еще один глоток, прежде чем отдать Яри бутылку.
Она открывает подвальную дверь, и визжащий тяжелый рок ударяет в голову.
Мину снится Офелия. Как будто Офелия – Ребекка. Она тонет, и Мину пытается ее спасти. Заходит в реку. Там неожиданно глубоко, и Мину приходится бороться с течением, чтобы стоять прямо. Она пытается ухватиться за белую рубашку, которая надувается в воде вокруг Ребекки. Но рубашка выскальзывает из пальцев. Ребекка смотрит на Мину грустными глазами, как будто жалеет ее.
Мину протестует в полусне. Она не досмотрела сон. Ей нужно спасти Ребекку.
Она открывает глаза и спросонья оглядывает комнату. Глаза медленно привыкают к темноте и различают очертания хорошо знакомых предметов, которые сейчас демонстрируют взгляду всю палитру черно-серых оттенков. Мину пытается вспомнить, что именно разбудило ее, но сосредоточиться трудно.
Сердце переворачивается в груди. Это голос, и вместе с тем как будто не голос. Он словно находится в ее голове, маскируясь под ее мысли. Он мягкий, приятный, но от него становится нестерпимо страшно.
Мину садится на кровати. Нащупывает ночник, находит шнур и нажимает на выключатель.
Она оглядывается. Тук-тук-тук – колотится в груди сердце, переполненное животным страхом. Остались одни инстинкты. Мину едва осмеливается дышать, чтобы не привлекать к себе внимание.
Ночник мерцает.
Тело Мину слушается, поднимается с постели, начинает идти к двери.
И она понимает, что этот ужас уже находится внутри нее.
Выйдя в коридор, она видит, что дверь в ванную комнату полуоткрыта. До ее слуха доносится звук льющейся воды. Наполняется ванная. Шаг за шагом она приближается к этой двери.
Ноги Мину крадутся внутрь ванной комнаты, и дверь за ней тихо закрывается.
40
Яри ведет Анну-Карин в одну из маленьких комнат наверху. Подушки для сидения разбросаны на полу, в середине комнаты стоит стол для настольного тенниса. Две девушки достают друг у друга из стаканов льдинки и целуются, так что льдинки скользят изо рта в рот. Совершенно очевидно, что девушки делают это специально для парней, которые сидят тут же на подушках и смотрят на них.
Анна-Карин опирается локтями о стол для настольного тенниса. Весь мир раскачивается взад-вперед, как будто они в море. Чувствует она себя более- менее прилично, только трудно фокусировать взгляд на чем-то одном.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Яри.
Хороший, добрый Яри. С ласковыми-ласковыми глазами. Не может быть, чтобы он так смотрел на Анну-Карин только благодаря колдовству. Она и правда ему нравится. Она уверена в этом.
