и им подобные — это лишь крохотные «ураганчики». Точно такие же, как человек. И они не имеют к его происхождению, по моему мнению, никакого отношения. Они вымерли, не в состоянии приспособиться к среде обитания. Ну, скажи, что им мешало? Что, на них всех сразу упал какой-нибудь «тунгусский метеорит» или все заболели и умерли в один день? А ответ прост — в них было мало СИЛЫ. Очень любопытно, насколько много СИЛЫ в человеке? В прямом и переносном смысле.
— Что ты хочешь этим сказать? — взорвался Лука. — Неужели мы не в состоянии справиться с этими тварями, с «нелюдями»?
В темноте Игнат схватил Стрельникова за руку, остановил отчаянную жестикуляцию и заставил сесть рядом.
— Забудь об этих нелюдях, как ты их называешь. Они — всего лишь пена. ИТ не забывай, что я тоже не совсем человек. Я уже понял — каждый организм, который находится вблизи этого места, подвергается каким-то изменениям, до поры ничем не проявляющим себя. Организм здорового человека при таком внедрении реагирует как положено: измененные клетки саморазрушаются, не позволяя распространиться заражению. Но вот если существо проходит ту стадию, которую мы называем умиранием, — заметь, не смертью, а пока еще умиранием! — внутри него ломается какой-то механизм, и эти же самые клетки принимают вдруг от СИЛЫ совершенно иную задачу. И тогда любое существо превращается в другой организм. Именно это подразумевалось в тетради, когда говорилось, что шаманы обладали способностью превращать одно живое в другое!
Я все думаю — что случилось со мной? Почему я превращаюсь в другое существо, не испытав смерти? И есть догадка — мой рак! Ведь измененные раком клетки не умирают. Они продолжают развиваться, все более и более поражая организм, плодя себе подобных. И вот эти-то клетки внутри моего тела стали работать по иной программе, осуществляя органические изменения. Дальше — больше. Последний раз я понял это два года назад, когда неожиданно стал чувствовать себя по-другому. Мне стало гораздо легче. Боль отпустила. Но я стал бояться света. Я не мог больше жить в городе. А в последнее время изменения носят лавинообразный характер. Сюда я приехал еще вполне человеком, а теперь…
Стрельникову показалось, что у Игната дрогнул голос, прежде чем он замолчал ненадолго.
— У меня есть причина ненавидеть тебя — хотя бы за то, что ты все еще человек, — продолжил Игнат. — Но я дал себе слово быть выше жалких эмоций… Если хочешь — найди скалу. Фотографию я тебе дал. Идти знаешь куда. По крайней мере, будешь знать, о чем идет речь, И если когда-нибудь вдруг обнаружишь, что внутри тебя что-то происходит, приезжай сюда. Вряд ли ты сможешь жить среди людей. Но я искренне надеюсь, что на ваш с Мариной век еще хватит прежнего мира…
…Так вот. Пойдешь в лес, взгляни на любую травинку. Кто знает, может быть, в этом лесу вскоре вырастут хищные растения, и они будут убивать все живое на расстоянии нескольких метров вокруг себя, а то, что ты сможешь увидеть сейчас возле рябины — прямое тому подтверждение. Но точно так же можно допустить, что здесь появятся и какие-нибудь пальмы, дающие удивительно вкусные и неизвестные человеку плоды. А эти жучки, что сейчас мирно ползают в траве — как знать, вдруг вообще исчезнут с лица земли, будучи поеденные другими жучками, появившимися из Хаоса. И каждая смерть в лесу, — маленькой травинки, крохотного жучка, или человека — высвобождая Силу, играет роль в создании нового мира. И вообще, этот привычный для взгляда лес — этот Мор — чем он станет вскоре для людей?
Спросишь, можно ли это остановить? Но скажи мне, как это сделать?
— Твоя задача сейчас — выжить и попытаться дать знак человечеству, предупредить его о надвигающейся опасности. Но, боюсь, и это не спасет, — с грустью сказал Игнат.
Лука не спорил и все же не мог удержаться, чтобы не спросить:
— Почему?
— Бесполезно в чем-либо убедить толпу, или то, что мы называем обществом. Если только у тебя нет возможности для пропаганды. Только оказавшись перед фактом, человечество поймет, с чем столкнулось. Но уже будет поздно.
— А ты, Игнат. Что будет с тобой?
— Я один из тех, кого ты назвал нелюдями. Еще совсем недавно я мог находить силы перебороть страх перед светом. Только благодаря этому ты остался жив. Но самое главное мое отличие от них — я сохранил душу. Это мой секрет и моя сила. Думаю, мне и самому здесь придется не сладко, уж коли я отличаюсь от остальных.
— Остальные. Их много?
— Не так уж и много. Но и не мало.
— Но почему ты другой, Игнат? Почему ты не жаждешь крови. Я не верил и не поверю, что ты мог убить Евгению.
Игнат засмеялся.
— А ты не признал ее? Вернее, то существо, которым она стала.
— Что? Она тоже?
— И она, и Еносий. Возможно, Егеря. Насколько я могу судить — еще человека три-четыре, которых я не знаю. Могут быть и другие. Все они поделились своими телами с Силой. Я не знаю, что происходит при этом с человеком, возможно, что-то и остается от прежней личности. Но… Не мне
