Питон остро глянул на молодого человека:
— А если договориться с Эмиратом? — подала идею Крыся. — И выходить от них и идти поверху до ВВЦ? Сперва по «железке» до Останкино, потом — мимо Башни по Королева... А если назначать место переговоров — то тоже где-то там, на полпути.
Питон задумался.
Отношения Содружества с нейтральной Петровско-Разумовской очень напоминали пресловутую «постоянную контрактную договоренность», не так давно озвученную Востоком в контексте пресловутой же «чебурашкиной идеи». Содружество тактично не лезло во внутреннюю жизнь и не стремилось диктовать свои законы варившемуся в собственном соку религиозно-рабовладельческому Эмирату. А тот, расплачиваясь за поставки товаров и продуктов и безопасность северных границ, исправно нес дозор на южных рубежах Линии, как Бибирево — на северных.
Вопрос защиты юга встал очень остро с того дня, как на заброшенную и окруженную трагическим и, отчасти, священно-мистическим (как и любой мемориал памяти) ореолом Тимирязевскую из «чистой» части Метро пришли какие-то подозрительные люди. Как позже выяснилось — то ли согнанные с какой-то другой станции, то ли решившие расширить сферу своего влияния сатанисты. Эмират, который тогда еще не состоял в договорных отношениях с Содружеством и которому непрошеное соседство с осквернившими станцию-мемориал «слугами шайтана» оказалось костью в горле, после первых же инцидентов с соседями встал на дыбы, поднял (фигурально выражаясь) зеленое знамя и объявил «поганым шакалам» газават. Тимирязевская, по большому счету, не была нужна ни Эмирату, ни Содружеству (ни даже предприимчивым желтым кланам Владыкина) — уж слишком страшные и горькие события в истории Линии были с ней связаны. Но лишиться столь удобного и надежного буфера между скавенскими и «чистыми» станциями и вместо него заполучить столь опасное и мерзкое соседство — это не было выгодно ни Содружеству, ни, тем более, Эмирату. Вот почему чуть ли не после первых же похищений и довольно кровавых стычек в туннелях и на поверхности Эмират прислал в Содружество посольство с просьбой о дружбе и взаимопомощи.
Содружество на просьбу соседей откликнулось. «Шайтановым слугам» коллективно наваляли по первое число, а их добытчикам устроили жесткий прессинг Наверху. Были бы в большом количестве боеприпасы — так и вообще раскатали бы «шайтанов» тонким слоем по шпалам, и от них даже воспоминаний бы не осталось. Но раскатать не получилось — хотя обескровили противника знатно. А от лихой идеи пустить на «шайтанов» под уклон один из застрявших в туннеле поездов, начинив его взрывчаткой, — поразмыслив, отказались: мало ли как отразится взрыв на соседних станциях и вообще на всем туннеле! Да и рельеф участка между двумя станциями не особо располагал к пусканию брандеров. Чай, не морской простор!
На какое-то время все стихло. В южных туннелях Эмирата было решено наглухо перекрыть гермостворы. Однако до конца запечататься не вышло — в четном туннеле затвор перекосило, и, как ни маялись и сами эмиратовцы, и бригада механиков Содружества, створка осталась закрытой лишь на треть. До конца, таким образом, от вылазок охочих до пленников «шайтанов» отгородиться не получилось. Брешь укрепили баррикадой-заслоном по типу бибиревских, и теперь нукеры Эмирата, по договоренности его с Содружеством, бдительно сторожили южные рубежи скавенского Метро. А удалые джигиты — добытчики Петровско-Разумовской — со временем обросли также и функциями пограничников, больше неся охранно-дозорную службу Наверху, чем занимаясь своими прямыми обязанностями.
Естественно, что за эту службу Содружество охотно платило соседям. Потому что мало ему было проблем на северных рубежах, с Алтуфьевым, так не хватало еще их повторения и на южных!
Отношения между добытчиками Содружества и Эмирата, таким образом, были вполне мирными и деловыми, с обоюдными приглашениями на «шашлык-машлык» и прочими мероприятиями, но конечно же не без позерства с обеих сторон.
