— А нетопырки что?
— Пока дрыхнут. Если выезжать осторожно... Между прочим, давай-ка я и в самом деле сейчас потихонечку подкачу к выходу! Постоим немного, подождем сумерек. Заодно и глаза привыкнут.
— Имей в виду: если будет слишком светло — мне придется зажмуриваться.
— Зажмуривайся, штурман. Дорогу обратно я помню.
— Что, неужели снова будем по стенам ползать?!
— Ну зачем же по стенам? Время есть, поедем, как белые люди, — через ворота депо...
Крыся облегченно перевела дух.
— ...хотя наша лошадка может и обратно той же дорогой вскарабкаться!
Девушка обреченно закатила глаза, а сталкер рассмеялся.
— Шучу, шучу! Она, конечно, может — да я не настолько опытный погонщик таких вот монстриков. Так что не пугайся.
— Восток... — задумчиво проговорила скавенка, к чему-то прислушиваясь, — а может, подождем, пока нетопырки с дневки снимутся и улетят отсюда?
— Нет времени. У нас впереди куча дел. Еще, кстати, и машину отмывать!
— Что, настолько все плохо?
— Не то слово!
— Мама дорогая... Ну ладно, тут недалеко — парк «Отрада»... То есть бывший парк — там выгорело все почти дотла год назад. От молнии... у нас тут, в этой части Москвы, грозы довольно частое явление. Даже во внеурочное время года. Выжившие... ну, кто еще Удар помнит... так вот, они говорят, что лет десять-пятнадцать назад такого не было — чтобы грозы так часто и не по сезону. Ну и пожары иногда от попаданий молний. Особенно в бывших лесопарках, где деревьев полно. Так что в «Отраде» к нам никто не подберется незамеченным. И речка там есть — Лихоборка. В ней и помоем. Можно бы, конечно, на пруду на углу Инженерной, да там такие жабы сидят, что просто ужас, чуть что — орать начинают, что твоя сигнализация, вдруг прибежит кто на их вопли... А оставить машину можно будет дальше, под пешеходным мостиком через шоссе. Думаю, папка увидит своего «хищника», когда по нашим следам пойдет. Машину оставим, а сами пешком двинем до станции, стеречь Питона... или Простора — кто выйдет, короче.
— Принято! — кивнул сталкер после недолгого раздумья. — Ну что, по коням?
— По коням!
Спустя несколько минут «Тигр» тихо заурчал мотором на самых малых оборотах и медленно, чуть ли не на цыпочках, двинулся задним ходом к выходу из туннеля.
«Холодно-то как! Господи, сколько лет на свете живу, а так и не привык я к этой сырости промозглой. И ведь Наверху днем пока еще совсем летнее тепло стоит...»
Питон поежился, поднимаясь в кассовый зал. Все-таки что-то переменилось с войной. Даже, видимо, в законах физики... Должен ведь теплый воздух идти наверх, так? Так. А зал — выше станции, но в нем всегда — зимой и летом, весной и осенью — стоит холодрыга и оседает на железе поручней стылый конденсат. Тьфу, холера...
Питон протиснулся сквозь проем турникета, обернулся. Сзади поднимались остальные. Вон Захар с Малышом рукоятку для гермодвери тащат, а Сивый сейчас встанет и обязательно сплюнет через плечо. Примета у него такая. Сивый встал и действительно пошипел на левый погон куртки. Ну вот, теперь можно и выходить.
Глава бибиревских добытчиков двинулся дальше, к шлюзам.
«Брюзгой становишься, Капитон, ой, брюзгой. Все-то тебе не так, и в зале холодно, и ребята у тебя сегодня телятся, и автомат плохо смазан, и далее законы физики — как там в старом анекдоте-то говорилось? — уже не те, что раньше. Стареешь?»
Малыш со скрежетом провернул рукоять в замке гермодвери, матюкнулся. Тяги никак не хотели вылезать из каналов, где-то клинило. Питон на задержку махнул рукой — все равно уже опоздали. Сколько говорил на Совете — подавайте питание в верхний зал, не жмотьтесь, хоть двери подключите.
