— Погоди, — Алекс поднялся, шагнул вперёд. — Мы подумаем, — выпалил он. — Ответ дадим через неделю. Вот тогда и приходите. И товары свои забирайте, понятно? Всё, через неделю поговорим. Авось, за это время вы тут друг друга не перережете...
* * *
Старый Птицелов, кряхтя, уселся в корнях поваленного ураганом выворотня и оглядел ходоков.
— Обезьяны сильны и злобны, — напомнил Птицелов. — Не забывайте об этом.
Волкодав почтительно слушал. Старик знает, что говорит, он пережил восемь десятков зим, но сохранил и память, и ясность ума.
— Новые обезьяны не убивают лесовиков, — продолжил Птицелов. — Они притворяются смирными и дружелюбными, однако, кто знает, что они могут затеять. Так или иначе, огненные палки обезьян нужны нам.
— Это так, — подтвердил Волкодав, и остальные ходоки зашумели согласно.
— Всякое дело нужно стараться уладить миром, — произнёс Птицелов рассудительно. — Обезьяны падки до шкур и любят мясо. Предложите им честный обмен. Но если они не согласятся… — старик оглядел ходоков. — Обезьяну тоже можно убить.
— Расскажи, как ты убил обезьяну, — почтительно попросил Волкодав.
Старик уселся поудобнее. Это хорошо, что молодёжь спрашивает о делах дней минувших. Кому, как не Птицелову, видевшему давние события воочию, рассказывать о них.
— То была плохая обезьяна, — начал старик. — Очень плохая, крупная и свирепая. Она охотилась без стаи, потому что была жадная и не желала делиться добычей с сородичами. И было к этой обезьяне не подойти, потому что её охраняли два ручных волка, таких же злых, как она сама.
— Ручных волков не бывает, — осторожно возразил Волкодав.
— У обезьян всё бывает! — рассердился старик. — То были особые волки, которые для этой обезьяны охотились. Они втроём убили много народу и на правом берегу, и на левом. Все боялись этой обезьяны и при её приближении бежали без оглядки и прятались. И тогда мы с Полеводом…
— С Полеводом? — удивился Волкодав. — Странное имя для лесовика.
— Он не был лесовиком, — насупился старик. — Но он был отважным воином и моим другом. Полевод метнул сдобренную ядом ехидны стрелу и убил одного волка и схватился с другим, когда тот бросился на него. И тогда я спрыгнул из ветвей широколиста обезьяне на плечи…
Из селения вышли затемно и к восходу красной луны добрались до моста. Перекинувшись парой слов с дозорными на посту, двинулись дальше.
В ночном лесу для Волкодава не было тайн, он знал его как собственное жилище. Он видел лес, обонял его, осязал и слышал. За сто шагов по шороху определял скользнувшую под корягу змею или сиганувшую с ветви на ветвь белку. За двести по запаху чуял когтяря, девятихвоста и копьезуба. На ощупь, по примятости травы, высчитывал, как давно к водопою прошло стадо копытников.
Реку по мелководью перешли вброд и до стойбища обезьян добрались к рассвету. Хоронясь на опушке, до полудня наблюдали за двумя снующими по стойбищу особями.
— Идём, — решил Волкодав, когда солнце перевалило через зенит. — Ничего не бойтесь, — бросил он сородичам. — Помните, что сказал Птицелов? Обезьяны злы и коварны. Но их можно убить.
— Так-так, мой друг, — подбодрил Морис приземистого коренастого индивида, тёмно-серого с редкими белёсыми подпалинами. — Значит, вы говорите, что плохие обезьяны ушли. И что было дальше?
История про плохих обезьян мало чем отличалась от вчерашней. Разве что рассказывал её тёмно-серый лаконичнее, чем давешний рыжий.
— Плохие обезьяны были общей бедой. Когда они ушли, мы дали полевикам клятву мира. Однако они оказались неблагодарными. Полевики стали поднимать цены на зерно, а на мясо и шкуры — сбивать. Им нет дела до того, что земля на правобережье рыхлая, сочная и плодородная, а на левобережье скудная и каменистая. Их не заботит, что лесовиков в пять, а то и в десять раз меньше, чем их, потому что лесовички не знают, как прокормить детёнышей, и боятся рожать. Им безразлично, что добыча уходит из наших лесов и с каждой зимой охота становится всё скуднее. Они заботятся лишь о том, чтобы набить брюхо. Они жадны, трусливы и нечисты на руку — надуть на торгах для них привычное дело.
— Ясно, — Алекс задумчиво поскрёб лысину. — Правды, как всегда, две, — бросил он Морису. — Бьюсь об заклад, сейчас речь зайдёт о винтовках. Что тебе от нас надо? — обернулся Алекс к визитёру.
— Огненные палки, — твёрдо ответил тот. — Вот в этих мешках — шкуры. Есть дымчатые шкуры крысюка, пятнистые древесной кошки, мохнатые шкуры когтярей, много разных шкур, очень красивых и тёплых. А в тех торбах мясо — копчёное, солёное, вяленое — на любой вкус.
— И вы желаете обменять своё добро на палки, так? — уточнил Морис.
— Нет, не желаем.
— Да ну? — изумился Алекс.
— Мы дарим обезьянам все эти вещи, — гордо ответил гость. — Забирайте. Сейчас мы уйдём и вернёмся назавтра. У обезьян будет время осмотреть дары и обдумать, как отблагодарить нас.
