окружности некрупными камнями, с двух сторон от которых на камнях побольше было уложено по паре бревен, да солидная жердь, закрепленная на столбиках над невысоким речным обрывом. Ну, так, чтобы задница того, кто уселся на жердь, свешивалась аккурат над водой. Полево… то есть скорее речной туалет, так сказать. Зато не воняло… Вот и все оборудование. В качестве же защитных стен и экранов от ветра должны были выступать сами повозки. Сторожевые секреты также надо было оборудовать самим. А хворост и шишки для костров можно было набрать в небольшом сосновом бору, до которого от мыса было минут двадцать пешего хода. Там же можно было присмотреть и слеги на оси… Так что Лиддит, осмотревшись на местности, оказалась полностью удовлетворена предложенным Дарголом вариантом. Тем более он действительно оказался вполне своевременным. Потому что, когда до места бивуака оставалось еще около лиги, у одного из возов очередной раз сломалась передняя ось. А запасные все кончились. Так что его пришлось разгружать и волочь до места стоянки на руках. И это окончательно убедило Лиддит в правоте мудрого сенешаля, в свою бытность капитаном наемников исходившего немало дорог по всей империи.
Поскольку остановиться планировали минимум на пару дней, обустраиваться сразу стали основательно. Так что до темноты не справились. Вследствие чего к своему костру, разложенному около ее кареты, Лиддит вернулась уже после того, как стемнело.
Когда до костра оставалось десяток шагов до герцогини донеслись весьма аппетитные запахи, исходившие из медного котла, подвешенного над костром на большой треноге, отчего у нее в животе предательски заурчало. Ну так и немудрено — ела-то она последний раз часов шесть назад. Да и то полноценным приемом пищи тот перекус — в седле и всухомятку, назвать было нельзя… Впрочем, в таком же положении были и все остальные люди, гномы и эльфы, составляющие этот караван. Так что большинство собравшегося вокруг костра народа несомненно уже вовсю глотало слюну, с нетерпением ожидая пока аппетитное варево дойдет до кондиции. Большинство, но не все…
— Есть такую бурду, — прорезал ночную тишину сварливый голос. Лиддит поморщилась и тяжело вздохнула. Прислали же Сумрачные сестры подарочек…
Свой несносный характер Фра Арфиер проявил буквально в первые же мгновения после того, как его вытащили из середины овечьей отары, куда он с сыном и дочерью забрался, чтобы попытаться хоть как-то даже не согреться, а, хотя бы, подольше сохранить тепло. Но едва только его выдернули из вонючей теплоты отары, как Фра Арфиер заорал:
— Как ты посмел дотронуться до меня, нечестивый сын песчаного гамуза!
Вытащивший его весьма дюжий ополченец, в мирной жизни являвшийся подмастерьем кузнеца, главным недостатком которого был его только всего лишь пятнадцатилетний возраст, испуганно разжал свою могучую ручищу и отшатнулся. Отчего этот сердитый комок вонючих шкур тут же шмякнулся обратно.
— Ай-я-а, — взвизгнул он. — Да чтоб тебя… да простят меня Большие, — тут этот ругливый тип сделал паузу и изобразил нечто вроде почтительного поклона в сторону орочьих юрт, после чего продолжил: — Ты не только глуп и необучен, но и неуклюж!
А Лиддит широко разинула глаза, потом недоуменно покосилась на Фодра, не то чтобы потому, что ожидала от него какого-то ответа, но… кому-то надо было выказать свое недоумение. Однако тот никак не отреагировал на ее взгляд. Поскольку и сам пялился на это чудо с крайне озадаченным видом. Да уж, совсем не такой реакции они ожидали от людей, освобожденных из плена орков. Герцогиня нахмурилась.
— Кто вы такие? И как оказались в этом стойбище? — властно спросила она.
Маленький, толстенький, кривоногий тип, одетый только в рваные и вонючие овечьи шкуры, запнулся, окинул стоящую перед ним Лиддит, облаченную в свою знаменитую «Броню зари», высокомерным взглядом и презрительно бросил как выплюнул:
— Замолчи, самка, и радуйся, что тебя не слышат Большие люди. А то они быстро научили бы тебя уму-разуму, — после чего сделал паузу и, окинув презрительным взглядом стоящих вокруг людей, все так же высокомерно заявил: — Вот ведь правду говорили, что по эту сторону Большой воды живут настоящие дикари. Так распустить собственных самок…
Похоже, он собирался сказать что-то еще, но узнать, что именно, им было не суждено. Потому что стоящий у левого плеча Лиддит Фодр яростно полыхнул лицом и, шагнув вперед, с размаху засветил толстячку по левому уху. Да так, что того унесло.
— Папа! — из середины отары выметнулось парочка худых телец, одетых все в те же вонючие шкуры, и бросившаяся к опрокинувшемуся на спину и слегка осоловевшему от удара толстячку.
— Фодр, — негромко бросила Лиддит, проводив их досадливым взглядом, — я, конечно, благодарна тебе за то, что ты так заботишься о моей чести, но, если ты еще не заметил, я тут пытаюсь выяснить, откуда взялись эти люди. А для этого как минимум требуется, чтобы тот, у кого можно получить ответ на этот вопрос, находился бы в сознании.
— Но, госпожа… — вскинулся было старейшина Зимней сторожи, но сразу же обмяк и махнул рукой, — а-а-а, ладно… простите.
Лиддит наклонилась и похлопала его по плечу.
— Я же сказала — я тебе благодарна… — после чего повернулась к толстячку в вонючих шкурах, который с трудом вздымал себя на ноги, тряся головой и опираясь на худенькие плечи облепившей его парочки ребятишек, испуганно косящихся в сторону Фодра.
— Итак — повторяю вопрос: кто вы такие и как оказались в этом стойбище?
Толстячок окинул ее недовольным взглядом, но решил более не испытывать судьбу, поэтому рискнул выразить свое неодобрение только слегка
