поджатыми губами, после чего нехотя ответил:
— Мое имя — Фра Арфиер, и я — старший помощник управляющего второй казармой «мотыг» в поместье уважаемого Хыхгуг Ахгыунга. Под моим началом состояло двести тридцать семь «мотыг», шестнадцать «бадей», а также двенадцать простых надсмотрщиков и четыре старших, — после чего горделиво задрал подбородок. Лиддит окинула его насмешливым взглядом и негромко спросила:
— И что же столь важное лицо делает в овечьем загоне?
Вот так и состоялось ее первое знакомство с этим не слишком приятным человеком…
— …ну почему, почему ваши повара не способны готовить нормальную, человеческую пищу, а не это отвратительное мерзкое хлебово, — донесся до Лиддит его визгливый голос.
— Опять вы ругаетесь, Фра Арфиер, — устало произнесла герцогиня, подходя к костру и усаживаясь на аккуратно поставленное рядом с ним седло. Тот недобро зыркнул на Лиддит и недовольно пробурчал:
— А что я могу поделать, если у вас все не как у нормальных людей.
— Вот и оставались бы там, где живут ваши нормальные люди, — огрызнулся кто-то из-за спины герцогини, которая в этот момент принимала из рук Стевриеля, старшины эльфийского десятка, входящего в ее личную охрану, котелок с ароматной, горячей кашей, щедро сдобренной эльфийскими специями…
Фра Арфиер был беглецом из земли Глыхныг. Ну, вернее, не совсем беглецом… Судя по его рассказам, последнее время перед отъездом он действительно трудился старшим помощником управляющего второй казармой «мотыг» в поместье одного из орочьих бонз. И жил себе вообще припеваючи. Или, как он это про себя говорил, «как и положено цивилизованному человеку». В его представлении это означало иметь личную жилую секцию из трех комнат в подведомственной ему казарме, личного слугу, доступ к служебному паланкину, переносимому шестью рабами, подарки от хозяина на День благодарения Шиг-Хаоры и достаточно денег на развлечения, а также на то, чтобы откупиться от очередного «мясного жребия». Нет, в его рассказах присутствовало еще и много всякого иного — тряпки, шлюхи, всякая муть типа «модных ножных браслетов» или «кольца для нижней губы», то есть то, что, по словам Фра Арфиера, непременно требовалось, чтобы «подчеркнуть свою индивидуальность», но Лиддит просто не могла себя заставить принять всю эту мутотень за нечто действительно ценное. Хотя сам Фра рассказывал обо всех этих вещах с придыханием, и восторженно закатывая глаза… Она и, скажем, паланкин на шесть рабов, если честно, совсем не считала достаточно значимым, но могла признать за ним хоть какую-то пользу. Во всяком случае, для столь жирного тельца. А уж это-то… И такая достойная и «цивилизованная» жизнь продолжалась до тех пор, пока, по словам Фра Арфиеры, «глубокоуважаемые Большие люди» не сошли с ума…
То есть сначала никто не понял, что это произошло. Потому что все развивалось постепенно. Сначала Большие люди резко увеличили «мясной налог», причем не остановились на этом, а еще и начали собирать его втрое чаще. Ну, кому бы это понравилось? Вот и Фра Арфиеру это также изрядно напрягло. Впрочем, он до сих пор продолжать считать, что Большие люди были в своем праве. Поэтому не видел ничего необычного в том, что народ встретил это решение только легким глухим ропотом. Потому что, если ты хочешь жить в самой богатой, благословенной и свободной стране мира, ты же должен чем-то за это платить, не так ли? И следовало лишь радоваться, что это всего лишь такая легкая и не особо обременительная вещь, как «мясной налог»… Затем спустя всего лишь несколько месяцев Большие люди взвинтили цены на откуп. Причем так, что Фра Арфиера для очередного откупа впервые вынужден был запустить руку в собственную кубышку. А ведь до сего момента ему для этого всегда хватало текущих доходов… Но и на этом все не закончилось! Потому что еще через полгода они поступили совсем уж беспардонно! Просто взяв и отменив откуп от «мясного жребия»… То есть нет — не откуп вообще, а откуп именно от жребия. Непонятно? Вот и Лиддит разобралась не сразу. Оказывается, в земле Глыхныг существовало два вида откупа от возможности закончить свою жизнь в желудках орков или, как до сих пор уважительно называл их Фра Арфиера, Больших людей. Во-первых, можно было откупиться от самого участия в жеребьевке. Это стоило не слишком дорого, но зато эти деньги ты платил сразу же, еще до того как бросался жребий. И делать так нужно было каждый раз, когда наступал очередной срок «мясного налога». Ну и во-вторых, можно было ничего заранее не платить, а заплатить отступного только в том случае, если при жеребьевке жребий падет на тебя. Ну, или на члена твоей семьи, которого ты захочешь избавить от такой участи…
Расспрашивающие глыхныгца Лиддит и арвендейльцы несколько озадачились подобным постулатом и уточнили, что означает «захочешь избавить»? То есть, если у тебя есть деньги, разве ты не заплатишь за всех? И получили от Фра Арфиера целую лекцию, как всегда озвученную его обычным менторским тоном, о том, что он называл «правильными инвестициями», основные положения которой заключались в том, что в земле Глыхныг, мол, все устроено естественно и разумно. Потому-то она такая развитая и богатая. Потому-то все в нее стремятся попасть. Как не все? Да ладно вам… И вот одной из таких «правильных инвестиций» как раз и являлась традиция избавляться от старшего поколения, едва только его полезность начнет становиться заметно меньше затрат на его содержание. То есть — пока старики способны работать или там сидеть с детьми и обиходить дом, окупая свое питание и затраты на лекарей — они могли жить спокойно. Но когда расходы на них начинали становиться большими, чем получаемые от них выгоды, любой разумный глыхныгец сразу же делал «правильную инвестицию»… Жаль только, с сожалением констатировал Фра Арфиера, что пожилые особи Большие люди принимали в «мясной налог» с понижающим коэффициентом. Ну не нравилось им старое мясо… Но, в принципе, это не было такой уж особенной проблемой. Потому что подавляющее большинство глыхныгцев «его круга», как правило, отдавали в «мясной налог» обоих престарелых родителей одновременно. Что было, по его
